— Бедолага ты моя, — Иван Иванович обнял Ангелину. Она прижалась к нему, нервы ее, натянутые до предела, не выдержали, и она разрыдалась. Рыдание было бурным и коротким. Ангелина выпила воды из стакана, который подал ей Иван Иванович, вытерла слезы, повернулась к Градову, понимая, что он здесь главный.
— Извините, пожалуйста!
— Садитесь, товарищ!
— Товарищ? — имитируя возмущение, бросил Судрабинь. И тут же, вроде бы обрывая себя, поспешил добавить: — Неужели я введен в заблуждение? Неужели ложно информировали меня?
Градов спросил Ангелину:
— Что вам известно о предстоящем наступлении? Ангелина начала рассказывать.
«Почему я не придушил тебя на корабле, почему не расстрелял вчера?» — слушая ее, клял себя Судрабинь. Но только Ангелина закончила, воскликнул:
— Это ужасно! Никогда не оказывался я в таком положении… По моим данным, все не так. По моим данным, это и есть та самая дезинформация.
— Разберемся, — остановил его Градов. — Поскольку у нас нет оснований сомневаться в товарище Покотиловой…
— Но у вас еще меньше оснований сомневаться во мне! — Первый раз нотка страха тронула голос Судрабиня. — Кто эта женщина? Рядовая, скороспелая сотрудница. Единственный козырь — жена Покотилова. Но случается, что и женой становятся по заданию…
Иван Иванович не стерпел, вскочил со стула.
— Про козырь вспомнил? Так я свои карты тоже могу открыть…
Судрабинь понял, как ошибался, уверовав в полную свою безопасность. Казалось, один Яремчук что-то заметил. Поспешил убрать его, но тот все же успел написать Лацису. Лацис… Никуда не спрячешься от него. Стоглазый, сторукий. Судрабинь жизнью рисковал, чтобы замазать эти глаза, связать эти руки, выдать себя за самого красного из красных, и как будто удалось. Однако и тут просчет: прислал своего подручного расследовать. Да как хитро — на должность заместителя. Не надеялся, что Покотилов сразу все выведает. А неожиданно, как назло, в один день два таких события! Теперь уж Янка Судрабс спуску не даст… Выход один: скрыться. Он достаточно поработал в Совдепии, можно уйти к своим. Зная немало чекистских тайн, у полковника Хартулари он станет начальником агентурной разведки. Никакого риска, чины, награды. Откроется прямая возможность побороться с Янкой, отомстить ему. Сейчас необходимо выиграть время — хотя бы эту ночь, чтобы совершить побег. Одновременно Судрабинь искал аргументы, чтобы оправдать себя.
— Мы на войне, и обязаны поступать как на войне: или враг тебя, или ты врага! Медлить, да еще собирать документы — нет ни времени, ни возможности. Так было с Яремчуком. А с Покотиловой дело сложнее. Настолько сложнее, что я обязан вызвать своего связного и все выяснить. Возможно, нитка тянется из Киева — информатор в самом аппарате ВУЧК. Но, черт возьми, может, связной и продался, тогда его надо ликвидировать! Короче, мне потребуется три дня. Тем временем пусть товарищ Покотилов выполняет поручение товарища Лациса. — И огорченно продолжал: — Я Лацису дважды спас жизнь.
— Поёшь ты сладко, — выслушав его, заметил Иван Иванович, — и голос у тебя хитрый, а у фактов — другой голос. — И повелительно воскликнул: — Вы арестованы! Оружие! — протянул руку.
В небольшом остроге не нашлось отдельной камеры для Судрабиня. Шевчук посоветовал заключить его в собственной спальне, окно которой, по приказу самого Судрабиня, было зарешечено. Иван Иванович осмотрел спальню, приказал выставить двух часовых: одного у двери, другого в саду у окна.
Но ведь Судрабинь имел свою надежду, когда задумал побег. И бежать он решил, не откладывая, этой же ночью.
Как ни верил Судрабинь в свою счастливую звезду, в каждом новом жилище, куда его поселяла война, он оборудовал тайник, где прятал маузер, кинжал и гранату. На всякий случай. Конечно, он не мог предвидеть того, что произошло с ним именно сегодня, но надобность в припрятанном оружии всегда могла возникнуть.
Там же в тайнике лежал мандат, подписанный Судрабинем, удостоверявший, что Карл Янович Страуме является сотрудником особого отдела. Мандат предназначался ему самому на случай провала.
Часовой ходил вдоль дома — несколько шагов вправо, несколько влево. В комнате стало темно, и он со двора не мог разглядеть, что делается в ней. А вот Судрабинь видел часового. Луна сияла с противоположной стороны дома, и свет ее, минуя окно, падал на часть сада. Нет, нет, удача не полностью отвернулась от него.
Он вынул из тайника оружие. Маузер на ремне повесил через плечо, в карман брюк — гранату, кинжал засунул за голенище…
С часовым у дверей управился легко: постучал в дверь, только тот переступил порог, как всадил в него кинжал.