— Да никто никого не покалечил пока, все живы и здоровы, — вступился за меня Колька Гарин.
— Всё равно это не футбол и не волейбол, так что я запрещаю ваши дальнейшие соревнования.
— Ну значит не судьба, — шепнул я стоявшему рядом Игорьку, — отложим маленько выяснение наших отношений.
И я начал сматывать сетки со столбиков — сопрут ведь, если на ночь оставишь.
— Завтра в кино сходим? — спросила меня Лена, когда уже всё закончилось, народ разошёлся, волейбольные сетки были сданы в кладовку и шум и гам обсуждений сегодняшнего шоу окончательно утих.
— Это в Урицк что ли? — спросил я. — Туда же час идти, а потом час обратно — не страшно?
— Неа, ни капли не страшно, — гордо заявила она. — С тобой теперь ничего не страшно, как ты этого Бобикова разделал — приятно посмотреть было. Я была неправа, — со вздохом далее призналась она, — когда говорила, что они тебя отмудохают.
— Бывает, — философски заметил я, — а в кино пойдём, конечно, мне и самому интересно, что это за городок такой Урицк, а то всё мимо проезжаем, а внутри ни разу не были. Что за кино-то там идёт?
— Мы, когда по городу проезжали, афишу на ближайшую неделю прочитала — должны показывать «Капкан», «Как украсть миллион» и «Есению» какую-то.
— Стой-стой, Капкан это ж третья часть саги про комиссара Миклована, кажется…
— Точно, только Миклована же во второй серии убили, так что тут без него.
— Про миллион это Одри Хёпберн и Питер О’Тул, как они картину из музея крали, это я помню, а Есения что за хрень?
— Мексиканская мелодрама, — пояснила Лена, — про любовь цыганки и офицера.
— Вот это без меня, а на первые две с удовольствием схожу.
— Что, не нравятся мелодрамы?
— Не сказать, чтоб совсем, но не очень… с трудом доходят до меня такие сюжеты… вот знаешь, почему женщины в футбол не играют, а мужики художественной гимнастикой не занимаются?
— Догадываюсь, но ты объясни, раз начал.
— Потому что есть чисто мужские занятия и развлечения, и есть чисто женские — и они довольно часто никак не пересекаются. Любовные мелодрамы это женское…
— Интересно ты рассуждаешь, — задумчиво сказала Лена, — и вообще ты серьёзно изменился за последние два дня. Как будто тебя подменил кто…
— Да никто меня не подменял, — поспешил откреститься от этого варианта я, — просто накопилось достаточное количество изменений, которое вот так резко перешло в новое качество. Поцелуешь меня на дорожку? — сменил тему я.
— Больно ты быстрый, — мгновенно ответила Лена, — завтра может быть, но не сейчас.
И она убежала на свой третий этаж, оставив меня на сходнях. Ночь прошла более-менее спокойно, но утречком я проснулся от дикой боли в пальцах правой ноги. Жгло там немилосердно, поэтому я энергично задвигал ступнёй по простыне.
— Во, на велосипеде поехал, — услышал я радостный голос Ахундова. — Далеко собрался?
Я посмотрел, что там у меня с пальцами — между большим и следующим была вставлена спичка, которая уже обгорела и потухла. Ясно всё, они мне сделали так называемый велосипед, любимую забаву дебилов в пионерских лагерях.
— Игорёк, — сказал я, встав с койки, — мы же вчера договорились, что будет честное выяснение отношений. Чо за детские подставы?
— Ничо мы вчера не договаривались, о чём с таким чмом вообще договариваться можно?
— А если я тебе сейчас руку, например, сломаю? — предложил я свой вариант.
— Ой-ой, герой какой, — заойкал Ахундов, — ну вот моя рука, ломай.
Я немедленно ухватил его руку за большой палец и взял на излом — такой приём я отдалённо помнил в эпоху своего увлечения джиу-джитсу. Игорь тут же упал на колени и заорал, что было мочи… ну отпустил я его конечно, чтобы народ в соседних отсеках не перепугать. Но это не помогло — буквально через десяток секунд в нашу палату ворвался физрук Фирсов, он на нашем этаже ночевал.
— Что тут происходит? — возмущённо спросил он, — что за дикие крики?
— Всё хорошо, Сергей Палыч, — успокоил его я, — Игорь увидел мышку и испугался.
— Это правда, Игорь? — решил он уточнить вопрос.
— Правда, Сергей Палыч, — сдавленным голосом отвечал Ахундов, массируя себе большой палец.
— А с пальцем у тебя что? — заметил его манипуляции физрук.
— Задел за спинку кровати, — без моих подсказок пояснил он.
— Ну-ну, — заметил Палыч, — в следующий раз не ори так, когда новую мышь увидишь.
На этом наши беседы о прекрасном с Игорьком и завершились, но думаю, что не окончательно… а на завтраке новая вводная появилась — ко мне подошла Наташка Овчинникова, большая и активная гром-баба, наш постоянный уже пару лет комсорг школы и заявила мне непререкаемым тоном: