П и н с к и й (с нарочитым еврейским акцентом).Таки себе хорошенький пейзажик, наверное, открывается с этой вашей горы!
Б а з а р и н. Вы, Александр Рувимович, совершенно напрасно все время стараетесь меня вышутить. Остроты отпускать — самое простое дело. И самое пустое! Вы понять попытайтесь. Понять! Не до шуток сейчас, поверьте вы мне...
П и н с к и й. А это уж позвольте мне самому решать. По мне так с петлей на шее лучше уж шутки шутить, чем каяться... А если уж и каяться, то никак уж не перед вами и не перед загадочной вашей тетей Мотей!
Б а з а р и н (бормочет).Гордыня, гордыня... Все мимо ушей...
К и р с а н о в (вдруг).Да, гордыня. Это верно. Хватит. (Подходит к телефону, набирает номер.)Сенатор? Ох, слава богу, что ты не спишь... Это Слава говорит. Слушай, мы здесь попали в какую-то дурацкую переделку. Представь себе: моему Саньке вдруг приносят повестку... (Замолкает, слушает.)Нет... нет-нет... «Распутники города Питера»... (Слушает.)Понятно... Понятно... И что ты намерен делать? (Слушает.)Нет, Зоя не получила, а я получил... (Слушает.)Понятно... Ну, значит, все будет как будет. Прощай. (Вешает трубку.)Он уже упаковался. Он у нас отныне «политикан города Питера»!
Освещенное небо за окном гаснет. Город погружается в непроглядную тьму.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Два часа спустя. Та же гостиная, озаренная свечами. Кирсанов за столом, придвинув к себе все канделябры, что-то пишет. Зоя Сергеевна пристроилась тут же с какой-то штопкой. Больше в комнате никого нет. Тихо. На самом пределе слышимости звучит фонограмма песен современных популярных певцов.
З о я С е р г е е в н а. Что ты пишешь?
К и р с а н о в (раздраженно).Да опись эту чертову составляю...
З о я С е р г е е в н а. Господи! Зачем?
К и р с а н о в (раздраженно).Откуда я знаю? (Перестает писать.) Надо же чем-то заняться... (Пауза.) А эти молодцы все развлекаются?
З о я С е р г е е в н а. Надо же чем-то заняться...
К и р с а н о в. Надрались?
З о я С е р г е е в н а. Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
К и р с а н о в. В нарды, что ли?
З о я С е р г е е в н а. Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское...
К и р с а н о в. В го?
З о я С е р г е е в н а. Да,правильно. В го.
Пауза.
В отдалении Гребенщиков стонуще выводит:
К и р с а н о в. Вождь из племени га сидит и играет в го.
З о я С е р г е е в н а. Сережка деньги отдал. Двести рублей.
К и р с а н о в. Что еще за двести рублей?
З о я С е р г е е в н а. Говорит, ты ему давал в долг. В прошлом году.
К и р с а н о в. Гм... Не помню. Но похвально. (Пауза.)Ты ему все рассказала, конечно...
З о я С е р г е е в н а. Конечно.
К и р с а н о в. Ну и как он отреагировал?
З о я С е р г е е в н а. Сначала заинтересовался, стал расспрашивать, а потом ехидно спросил: «Веревку велено свою приносить, или казенную там на месте дадут?»
К и р с а н о в. Замечательное все-таки поколение. Отца забирают черт-те знает куда, а он рассказывает по этому случаю анекдот и садится играть в го...
З о я С е р г е е в н а. Он считает, что нам с тобой вообще никуда не следует ходить...
К и р с а н о в (раздраженно).Ну да, конечно! Он хочет, чтобы они пришли сюда, чтобы вломились, заковали в наручники, по морде надавали... (Некоторое время угрюмо молчит, а потом вдруг с невеселым смешком произносит нарочито дребезжащим старческим голоском.)«Что, ведьма, понарожала зверья? Санька твой иезуит, а Сережка фармазон, и пропьют они добро мое, промотают!.. Эх, вы-и!»
З о я С е р г е е в н а (утешающе).Я думаю, ничего особенно страшного не будет. Отправят куда-нибудь на поселение, будем работать в школе или в детском доме... Обыкновенная ссылка. Я помню, как мы жили в Карабутаке в сорок девятом году. Была мазанка, печку кизяком топили... Но холодина была зимой ужасная... А вместо сортира — ведро в сенях. Тетя Юля, покойница, она языкастая была... вернется, бывало, из сеней и прочтет с выражением: «Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом»... Две женщины немолодые, девчонка — и ничего, жили...
К и р с а н о в (с нежностью).Бедная ты моя лапа... (Слышится стук в наружную дверь.)Погоди, я открою. Это, наверное, Кузьмич, совесть его заела...
Он выходит в прихожую и возвращается с Пинским. Пинского не узнать: он в старом лыжном костюме, туго перетянутом солдатским ремнем, на голове — невообразимый треух, на ногах — огромные бахилы. В руке у него тощий облезлый рюкзак типа «сидор».
П и н с к и й. Я решил лучше у вас посидеть. Одному как-то тоскливо. Кстати, куда мне ключ девать? Сережке отдать, что ли? Я надеюсь, ему повестку еще не прислали?
К и р с а н о в. Еще не прислали, но могут и прислать. «Разгильдяи города Питера!»...
П и н с к и й. Да нет, вряд ли. Молод еще. Хотя, с другой стороны, тетя Мотя у нас ведь непредсказуема.
К и р с а н о в. Правильнее говорить не «тетя Мотя», а «Софья Власьевна».
П и н с к и й. А это одно и то же. Софья Власьевна, а кликуха у ей — тетя Мотя.
К и р с а н о в. Да-а, юморок у нас с тобой, Шурик... предсмертный.
П и н с к и й. Типун тебе на язык, старый дурень! Не дрейфь, прорвемся. В любом случае это ненадолго. Агония! Предсмертные судороги административно-командной системы. Я даю на эти судороги два-три года максимум...
К и р с а н о в. Знаешь, в наши годы — это срок.
П и н с к и й. Зоя, что это ты делаешь?
З о я С е р г е е в н а. «Молнию» пришиваю.
П и н с к и й. Ну и глупо. Завтра она у него сломается, и что тогда прикажете делать? Пуговицы надо! Самые здоровенные... И никаких «молний», никаких кнопочек... Слушай, пойдем посмотрим, что ты там ему упаковала... Пошли, пошли!
К и р с а н о в. Тоже мне — старый зек нашелся.
П и н с к и й. Давай, давай, поднимайся... Зек я там или не зек, а на зеков нагляделся — я с ними две стройки коммунизма воздвиг, пока ты в кабинетах задницу наедал!..
Все трое уходят в спальню налево, и некоторое время сцена пуста. Слышен сдавленный голос Виктора Цоя:
Из прихожей справа появляется Базарин.
Б а з а р и н. Можно? У вас там опять замок заклинило...
Проходит на середину комнаты, озирается, останавливается у стола и, зябко потирая руки, читает оставленную на столе опись. Потом пожимает плечами, снова озирается, берет телефонную трубку и быстро набирает номер. Некоторое время слушает, потом нервным движением бросает трубку. Из спальни выходит Кирсанов.
К и р с а н о в. А, это ты... Куда звонишь?
Б а з а р и н. Да так... Занято все время... Ну, можешь меня поздравить. «Дармоед города Питера».
К и р с а н о в (не поняв).То есть? (И тут до него доходит.)Ну да?! Тоже получил?
Б а з а р и н. Пожалуйста, прошу полюбоваться... (Вынимает из нагрудного кармана и протягивает Кирсанову сложенную повестку.)