— Порядочный... Все вы порядочные. Поначалу. Римайер тоже был порядочным, таким прикидывался добреньким, веселеньким... А теперь смотрит, как крокодил!
— Бедняга,— сказал я.— Он, наверное, вспомнил о семье, и ему стало стыдно.
— Да нет у него никакой семьи. И вообще, ну его к черту! Налить тебе еще?
Мы выпили еще. Она легла и закинула руки за голову. Затем она сказала:
— Да ты не расстраивайся. Плюнь. Вина у нас полно, спляшем, сбегаем на дрожку... Завтра футбол, поставим на «Быков»...
— Да я и не расстраиваюсь. На «Быков» так на «Быков».
— Ах, «Быки»! Какие мальчики! Век бы смотрела... Руки как железо, прижмешься к нему — как к дереву, честное слово...
В дверь постучали.
— Заходи! — заорала Илина.
В комнату вошел и сразу остановился высокий костлявый человек средних лет со светлыми усами щеточкой и со светлыми выпуклыми глазами.
— Виноват,— сказал он.— Я хотел видеть Римайера.
— Здесь все хотят видеть Римайера,— сказала Илина.— Присаживайтесь, будем ждать вместе.
Незнакомец наклонил голову и присел к столу, положив ногу на ногу.
Вероятно, он был здесь не впервые. Он не озирался по сторонам, а глядел в стену прямо перед собой. Впрочем, может быть, он был не любопытен. Во всяком случае, ни я, ни Илина его явно не интересовали. Мне это показалось неестественным: по-моему, такая пара, как я и Илина, должна была заинтересовать любого нормального человека. Илина приподнялась на локте и стала пристально рассматривать незнакомца.
— Я вас где-то уже видела,— объявила она.
— В самом деле? — холодно сказал незнакомец.
— Как вас зовут?
— Оскар. Я приятель Римайера.
— Вот славно,— сказала Илина. Ее явно раздражало безразличие незнакомца, но пока она сдерживалась.— Он тоже приятель Римайера.— Она показала на меня пальцем.— Вы знакомы?
— Нет,— сказал Оскар, по-прежнему глядя в стену.
— Меня зовут Иван,— сказал я,— А это приятельница Римайера. Ее зовут Илина, и мы с нею только что выпили на брудершафт.
Оскар довольно равнодушно взглянул на Илину и вежливо наклонил голову. Илина, не сводя с него глаз, взяла бутылку.
— Здесь еще немного осталось,— сказала она.— Хотите выпить, Оскар?
— Нет, благодарю вас,— холодно ответил Оскар.
— На брудершафт! — сказала Илина,— Не хотите? Зря.
Она плеснула вина в мой стакан, а остатки вылила в свой и сейчас же выпила.
— В жизни бы не подумала,— сказала она,— что у Римайера могут быть друзья, которые откажутся выпить. А ведь я вас все-таки где-то видела!
Оскар пожал плечами.
— Вряд ли,— сказал он.
Илина накалялась на глазах.
— Сволочь какая-нибудь,— сообщила она мне громко.— Алло, Оскар, может, вы интель?
— Нет.
— Как же нет? — сказала Илина,— Ясно, что интель. Вы еще поцапались в «Ласочке» с плешивым Лейзом, зеркало расколотили, а Моди надавала вам оплеух...
Каменное лицо Оскара слегка порозовело.
— Уверяю вас,— произнес он очень вежливо,— я не интель и никогда в жизни не был в «Ласочке».
— Что же, я вру, по-вашему? — сказала Илина.
Тут я на всякий случай снял со столика бутылку и поставил под кресло.
— Я приезжий,— сказал Оскар,— Турист.
— Давно прибыли? — спросил я, чтобы разрядить атмосферу.
— Нет, недавно,— ответил Оскар. Он по-прежнему глядел в стену. Железной выдержки человек.
— А-а! — сказала вдруг Илина.— Помню... Это я все напутала.— Она расхохоталась,— Никакой вы не интель, конечно... Вы же были позавчера у нас в Бюро. Вы коммивояжер, да? Вы предлагали управляющему партию какой-то дряни... «Дюгонь»... «Дюпон»...
— «Девон»,— подсказал я.— Есть такой репеллент, «Девон».
Оскар впервые улыбнулся.
— Совершенно верно,— сказал он.— Но я не коммивояжер, конечно. Я просто выполнил поручение моего родственника.
— Это другое дело,— сказала Илина и вскочила.— Так бы и сказали. Иван, нам всем нужно выпить на брудершафт. Я позвоню... Нет, лучше я сбегаю. А вы пока поболтайте. Я сейчас...
Она выскочила из комнаты, хлопнув дверью.
— Веселая женщина,— сказал я.
— Да, чрезвычайно. Вы местный?
— Нет, я тоже приезжий... Какая странная идея пришла в голову вашему родственнику!
— Что вы имеете в виду?
— Кому нужен «Девон» в курортном городе?
Оскар пожал плечами.
— Мне трудно судить об этом, я не химик. Но согласитесь, нам часто трудно понять даже поступки наших ближних, не то что их фантазии... Так «Девон», оказывается... как вы его назвали? Реце...
— Репеллент,— сказал я.
— Это, кажется, для комаров?
— Не столько для, сколько против.
— Вы, я вижу, хорошо в этом разбираетесь,— сказал Оскар.
— Мне приходилось им пользоваться.
— Ах, даже так...
Что за черт? — подумал я. Что он всем этим хочет сказать? Он больше не смотрел в стену. Он смотрел мне прямо в глаза и улыбался. Но если он хотел что-нибудь сказать, то он уже сказал. Он встал.
— Пожалуй, я не стану больше ждать,— произнес он.— Насколько я понимаю, меня здесь вынудят пить на брудершафт.
А я приехал сюда не пить. Я приехал сюда лечиться. Передайте, пожалуйста, Римайеру, что я буду звонить ему сегодня вечером. Не забудете?
— Нет,— сказал я.— Не забуду. Если я скажу, что заходил Оскар, он поймет, о ком идет речь?
— Да, конечно. Это мое настоящее имя.
Он поклонился и вышел размеренным шагом, не оглянувшись, прямой и весь какой-то неестественный. Я запустил пальцы в пепельницу, выбрал окурок без помады и несколько раз затянулся. Табак мне не понравился, Я потушил окурок. Оскар мне тоже не понравился. И Илина. И Римайер мне тоже очень не понравился. Я перебрал бутылки, но все они были пустые.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Римайера я не дождался. Илина так и не вернулась. Мне надоело сидеть в прокуренной комнате, и я спустился вниз, в вестибюль. Я намеревался пообедать и остановился, озираясь, где здесь ресторан. Около меня мгновенно возник портье.
— К вашим услугам,— нежно прошелестел он.— Автомобиль? Ресторан? Бар? Салон?..
— Какой салон? — полюбопытствовал я.
— Парикмахерский салон.— Он деликатно взглянул на мою прическу.— Сегодня принимает мастер Гаоэй. Усиленно рекомендую.
Я вспомнил, что Илина назвала меня, кажется, патлатым першем, и сказал: «Ну что ж, пожалуй»,— «Прошу за мной»,— сказал портье. Мы пересекли вестибюль. Портье приоткрыл низкую широкую дверь и негромко сказал в пустоту обширного помещения:
— Простите, мастер, к вам клиент.
— Прошу,— произнес спокойный голос.
Я вошел. В салоне было светло и хорошо пахло, блестел никель, блестели зеркала, блестел старинный паркет. С потолка на блестящих штангах свисали блестящие полушария. В центре зала стояло огромное белое кресло. Мастер двигался мне навстречу.
У него были пристальные неподвижные глаза, крючковатый нос и седая эспаньолка. Больше всего он напоминал пожилого, опытного хирурга. Я робко поздоровался. Он коротко кивнул и, озирая меня с головы до ног, стал обходить меня сбоку. Мне стало неуютно.
— Приведите меня в соответствие с модой,— сказал я, стараясь не выпускать его из поля зрения. Но он мягко придержал меня за рукав и несколько секунд дышал за моей спиной, бормоча: «Несомненно... Вне всякого сомнения...» Потом я почувствовал, как он прикоснулся к моему плечу.
— Несколько шагов вперед, прошу вас, — сказал он строго.— Пять-шесть шагов, а потом остановитесь и резко повернитесь кругом.
Я повиновался. Он задумчиво разглядывал меня, пощипывая бородку. Мне показалось, что он колеблется.
— Впрочем,— сказал он неожиданно,— садитесь.
— Куда? — спросил я.
— В кресло, в кресло,— сказал он нетерпеливо.
Я опустился в кресло и смотрел, как он снова медленно приближается ко мне. На его интеллигентнейшем лице вдруг появилось выражение огромной досады.
— Ну как же так можно? — произнес он.— Это же ужасно!..
Я не нашелся что ответить.
— Сырье... Дисгармония...— бормотал он.— Безобразно... Безобразно!
— Неужели до такой степени плохо? — спросил я.
— Я не понимаю, зачем вы пришли ко мне,— сказал он.— Ведь вы не придаете своей внешности никакого значения.