Блинчевская М
А. И. Левитов
(1835–1877)
Недолгая жизнь Александра Ивановича Левитова, талантливого и самобытного писателя, горячо любившего свой народ и верившего в его лучшее будущее, человека необычайно поэтичной, мягкой и отзывчивой души, исполнена беспрерывных тяжких лишений и глубоко драматична.
Родина писателя — большое торговое село Доброе Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Сыну сельского дьячка Саше Левитову рано пришлось узнать о «гнусном, нищенском бесхлебье» жителей села, о пьянстве, корыстолюбии и невежестве духовенства, изо дня в день наблюдать нравы постоялого двора, содержанием которого, как и обучением крестьянских детишек, его отец добывал средства для существования своей семьи. Вместе с тем большое место в первых впечатлениях детства будущего писателя занимают народные предания, поверья, сказки и песни матери и старухи бабушки, прогулки с любимым дядей, молодым семинаристом, восторженно влюбленным в степное приволье родного края, его леса и поля.
Рано постигнув премудрость церковно-славянской грамоты, будущий писатель уже восьми лет был «подмастерьем» своего отца в школе. Одиннадцати лет он поступил в Лебедянское духовное училище, сдав экзамены сразу в третий класс. Училищное начальство позволило способному мальчику заниматься дома и приезжать в училище лишь для сдачи экзаменов. Много времени и сил по-прежнему отнимала работа в школе отца. Младшая сестра писателя вспоминает об этом времени: «С детства несли мы истинно непосильный труд… Наша обязанность была учить детей обоего пола, а. их было всех около сотни… Язык переболтается за целый день, зрение притупится, в голове трещит, пальцы порезаны от очинки гусиных перьев. Комната и летней порой натоплена: душно, жарко! Лет с восьми мы только и делали что учили, начиная с семи часов утра и до двенадцати, три часа отдыхали, а потом опять учили до семи часов вечера». Все свободное время Левитов отдавал чтению, пробовал писать стихи.
Родители, мечтавшие о том, чтобы сын их «вышел в люди», стал священником, посылают его по окончании училища в Тамбовскую духовную семинарию. Семинария эта, как и все прочие, была типичной «бурсой», в которой царили муштра, бессмысленная зубрежка богословских «наук», взяточничество и фискальство; чтение светской литературы было здесь строжайше запрещено. Однако именно в семинарские годы Левитов знакомится с «мучительной прелестью» Пушкина и «мрачно-величавым унынием» Лермонтова, с «великими тайнами горького гоголевского смеха» и «громом уст… Белинского». Он и сам пытается в эти годы сочинить «критики на общество».
Семинарское начальство не могло простить своему воспитаннику ни любви к светскому чтению, ни тем более — страсти к «сочинительству», И когда однажды ночью инспектор семинарии застал Левитова читающим своим товарищам «Мертвые души» Гоголя, будущий писатель был подвергнут публичной экзекуции, глубоко его потрясшей. По свидетельству М. Горького, Левитов рассказывал Н. Е. Каронину-Петропавловскому, что у него «выпороли душу из тела» и что живет он «как будто чужой сморщенной душой».
Оправившись после нервной горячки, продолжавшейся более месяца, Левитов решает оставить семинарию. Вопреки воле отца, без каких бы то ни было средств он вместе со своим товарищем, Соколовым, отправляется в 1855 году пешком в Москву, в университет, учиться, «для того, — как писал он в одном из своих рассказов позднее, — чтобы после отдать кровь… и высушить мозг… над постоянной и неуклонной думой о пользе родного бедного края» («Лирические воспоминания Ивана Сизова»).
Отшагав пешком более пятисот верст и убедившись в том, что в Московском университете вакансий мало и надежды получить стипендию нет, «несокрушимые плебеи» отправляются пешком же в Петербург и поступают в Медико-хирургическую академию.
Несмотря на полуголодное существование, письма молодого студента к родным полны бодрости, задорного юмора, веры в лучшее будущее. Не удивительно, однако, что в конце концов Левитов заболел, а так как это случилось перед самыми экзаменами, то и не был переведен на второй курс.
По выходе его из госпиталя один из членов того кружка прогрессивной молодежи, в котором бывал Левитов, военный врач Б. Н. Маляго приглашает Левитова на лето к себе. Здесь будущий писатель начинает работать над своим первым произведением (позднее названо «Типы и сцены сельской ярмарки»), В это же время он хлопочет о переходе в Московский университет.
Но осенью 1856 года Левитов был внезапно арестован и сослан в Вологду, а затем в глухой городок Шенкурск Архангельской губернии, где должен был отрабатывать казенную стипендию в качестве фельдшера. Арест и ссылка, причина которых до сих пор не установлена, «окончательно надломили, — по свидетельству сестры писателя, — его силы, испортили характер…» Оторванный от какой бы то ни было общественной жизни, молодой человек начинает в этой глуши пить, неоднократно его посещают мысли о самоубийстве. Однако и в то время Левитова не покидает тяга к литературному творчеству. В 1858 году, вскоре после его перевода из Шенкурска опять в Вологду, друзья его получают несколько глав очерков «Типы и сцены сельской ярмарки».
В августе 1859 года Левитов, оборванный, с ногами, стертыми до ран, приходит к сестре в Лебедянь. Это пешее путешествие, по свидетельству друга и биографа Левитова, писателя Ф. Д. Нефедова, потребовало «месяцев: чтобы не погибнуть с голода… он принужден был останавливаться в селениях, наниматься писать в волостных правлениях, получая за свой труд по полтиннику в неделю».
Отдохнув у сестры, писатель снова пешком, без каких бы то ни было средств отправляется в Москву. Но и здесь ему живется крайне тяжело: часто он не имеет даже крова над головой, ночует на постоялых дворах, в лодках, в пустой полицейской будке, а то и просто на Москворецкой набережной. Получив немного денег от сестры, он снимает комнату на Грачевке, где ютилась столичная голь и беднота, позднее нашедшая в Левитове своего талантливого бытописателя.
В 1861 году благодаря наборщику журнала «Русский вестник», жившему в одной квартире с Левитовым, рукопись «Типов и сцен сельской ярмарки» попадает к критику Аполлону Григорьеву, и тот рекомендует ее для напечатания в журнале. Вскоре Левитову предлагают место помощника секретаря редакции. Очерки Левитова не были напечатаны в «Русском вестнике»: «неподходящим» оказалось их демократическое направление, да и проработал в журнале он недолго. Однако работа эта несколько поправила его материальные дела, дав возможность писать, ввела его в литературные круги.
«Типы и сцены сельской ярмарки» были в том же 1861 году напечатаны в журнале Ф. М. и М. М. Достоевских «Время». Одно за другим появляются и другие его произведения (как правило, за подписью «Иван Сизов») в разных периодических изданиях, в том числе в «Искре», «Современнике», позднее в «Деле», «Вестнике Европы» и др.
Известно, что именно в шестидесятые годы, когда разночинец стал «главным массовым деятелем, и освободительного движения вообще и демократической бесцензурной печати в частности» 1,[1] в литературу пришла целая группа писателей, выходцев из «низов», по словам М. Горького, «разнообразно и размашисто талантливых людей, сурово и поспешно рассказывавших тяжелую правду жизни».