Женщины насторожившись, переглянулись, но не проронили ни слова. А Рита продолжала:
– Там было написано, что у Петра есть брат, и он за два дня до трагедии приходил к нему в офис.
Петр его не принял, вот тот его и убил.
– Чушь какая-то, – в недоумении сказала Катя, на что Рита возразила:
– Ну, там гладко все изложено. И, причем, предположительно. Журналисты щас осторожные стали.
– А ты откуда знаешь? – иронично спросила Нонна.
– Так это Сеня мне рассказывал. Его в свое время так доставали, – она закатила глаза в потолок и покачала головой. – А теперь нет. Никаких неудобств от них ему нету.
– Ясно, – с недоверием сказала Нонна.
– Так вот она, газета эта, – Рита достала ее из сумочки и протянула Кате. – Я ее у косметологини взяла.
– Да… – в задумчивости сказала Катя, бегло пробежав глазами по тексту. – Журналисты уже и следственные действия ведут.
Потом она заглянула в конец статьи и, прочитав фамилию автора, возгласила:
– Курпатова! Ну конечно! – Нонна с Ритой во все глаза на нее устремились, и Катя пояснила. – Новоиспеченная звезда желтой прессы. Вы не в курсе?
Нонна и Рита в такт друг другу замотали головами, а Катя призадумалась:
– И откуда она только источники информации берет, недавно же работает?!
Потом она снова схватилась за газету, потрясла ей и, подмигнув Нонне, сказала:
– Отправлю-ка я ее по назначению. А там, глядишь, и бонус возьму…
Глава 10
Лариса Аркадьевна Агаркова была женщиной красивой, воспитанной, стильной, ухоженной и еще много чем обладающей. И все это она имела в основном из-за того, что родилась и выросла в богатой семье. Своих личных усилий вплоть до последнего времени она почти ни к чему не прилагала.
С самого детства и по сей день все как-то шло своим чередом. Словно по плану.
И она знала, что вот сейчас она окончит школу, потом вуз, причем не абы какой, а престижный заграничный, потом поступит на работу, а, может, и не поступит, а будет дома сидеть, это как пойдет.
В любом случае, будет так, как захочет она. Остальное не важно. Потому что жизнь – это праздник, и праздник этот ее собственность, вот и все.
До какого-то момента все так и было. Она окончила школу, потом была отправлена родителями в Лондон, где получила блестящее образование, потом устроилась на работу в крупную компьютерную компанию. И только то и делала, что получала от всего этого одно сплошное удовольствие, не очень-то задумываясь над тем, а зачем ей надо это все.
В компании она почти сразу закрутила роман с генеральным директором. И тоже от нечего делать, просто так, чтобы быть в тренде. Да и то верно – зачем задумываться, когда и так хорошо.
Не сказать, что она была неумной, начитанной то уж точно была, но вот глубины в ней не было.
Во всем сквозила поверхностность. Как-то так.
Первый звонок прозвенел, когда в компанию пришел Перминов Иван Иванович.
Не то, чтобы она положила на него глаз, но вот что-то такое непонятное в ней зашевелилось.
И чем дольше ей приходилось сталкиваться с ним по работе, тем больше она понимала, что она-то ему и не интересна. Это было словно гром среди ясного неба.
Первый раз в жизни она встретила сопротивление своим капризам.
Уж насколько он ей понравился, сейчас трудно судить, но тогда уязвленное самолюбие брало верх в любом случае. Оно тупо зашкаливало.
На какие только уловки она не шла, чтобы привлечь его внимание. Но все было зря. Тут еще надо учесть, что она не была заправской сердцеедкой. Будь у нее побольше опыта, она, может быть и достигла бы своей цели скорее.
Но здесь, с одной стороны, играла свою роль ее растерянность. Потому что она искренне не понимала причину своего поражения. Ведь раньше, кого ни возьми, все только мечтали о связи с ней в том или ином виде. А, с другой стороны, она и правда была далека от кокетства. В нем у нее раньше просто не было нужды.
А понять следовало только одно – то, что далеко не все в этой жизни зависит от того, сколько у тебя денег. И что насильно мил не будешь, как бы тебе этого не хотелось. И что иногда приходится держать удар, несмотря на то что тебе оно ну очень не нравится.
Но Ларисе все это было глубоко неинтересно. Ей нужен был результат любой ценой. Вынь, да положь. Такая привычка.
Нет, она не играла, когда попалась Нонне на глаза еще при жизни Петра. Она и правда растерзала бы бедного Ивана Ивановича, будь на то ее воля. И перед Петром тоже надо было сохранять лицо. В какой-то степени она себя этим самым перед ним оправдывала. Но по-настоящему она мечтала совсем о другом.