Дом был двухэтажный, добротный, построенный в духе старых испанских традиций: со сводчатыми арками, балконами, крытыми переходами и галереями.
Перед входом росли пальмы, которые были старше дома. Гледис могла себе представить, сколько трудов и денег стоило пересадить сюда эти королевские пальмы высотою в добрых семнадцать футов.
— Ну, каково впечатление? — спросил Чарльз Карленд, ведущий фотограф «Таун и кантри», который с распростертыми объятиями вышел к ней из дома.
Гледис вышла из машины.
— Это совсем недурно! Не так ли, — засмеялась она. Сначала они пожали друг другу руки, потом Чарльз обнял и нежно прижал к себе свою коллегу. Пара поцелуев в щеку закончила церемонию сердечной встречи.
Чарльз и Гледис знали друг друга уже много лет. Они охотно вместе работали и вообще дружили. Чарльзу было далеко за пятьдесят, но никто не давал ему его лет. Он был высокого роста, загорелый и подвижный. Густых черных волос и темных бровей еще не касалась седина.
— Это потрясающий дом, — произнес восхищенно Чарльз и сделал знак двум слугам азиатского вида в белых ливреях, чтобы те позаботились о машине и багаже Гледис.
— Мы уже установили свет в салоне. Там, за коктейлями, ты поздороваешься со своим гостем. Слушай, ты просто остолбенеешь, когда увидишь салон.
— Ну и прекрасно, — ответила Гледис без особого восторга.
Карленд бросил на нее испытующий взгляд и ухмыльнулся. Это ему очень шло и делало его еще более моложавым.
— Тебя что, не устраивает задание? — спросил он.
— Да, не очень, — призналась Гледис и посмотрела на потолок.
Архитектура холла была асимметрична. Слева от входа — с тонированными огромными окнами стена, скошенная наверху. Слева находилась винтообразная лестница с перилами из искусно выполненного чугунного литья. Стена и лестница смыкались на высоте добрых сорока футов. На первом этаже вокруг полукруглого холла тянулась галерея, а рядом с лестницей находился лифт со стеклянной кабиной.
— Дом — действительно сила, — заявил Чарльз, садясь с Гледис в лифт. — И твой гость не доставит тебе много беспокойства. Говорят, он очаровательный и потрясающе выглядит.
— И у него мозги мыши, — довершила Гледис портрет Фрэнки О'Берри, знаменитого баскетболиста, у которого ей придется брать интервью.
— Я так не думаю, — возразил Карленд. — У всех баскетболистов есть кое-что в башке. Для этой игры нужно иметь голову на плечах.
Они вышли из лифта и направились вдоль галереи. Чарльз остановился у двери из светлого дерева, украшенной красивой резьбой.
— Твоя комната, — сказал он и открыл дверь. — Лучше будет, если ты сейчас же переоденешься. Мы начнем снимать, как только заявится О'Берри.
— Переоденусь? — спросила Гледис. — А не могу я остаться в своем костюме?
— Прием с коктейлями, — напомнил ей Чарльз и многозначительно поднял свои густые брови.
— О'кей, о'кей, — кивнула Гледис. — Тебе можно позавидовать. Я никогда не видела тебя одетым по-другому, кроме как в джинсах и твоей жилетке с тысячью карманов.
Чарльз Карленд действительно почти всегда носил эту рабочую одежду. Джинсы, удобные мягкие башмаки с высокими голенищами и эластичными резиновыми подметками, рубашка с открытым воротом и парусиновый жилет с бесчисленными карманами.
— Когда мне будут вручать Пулитцеровскую премию, я надену смокинг, — пообещал Чарльз и, весело помахав Гледис, направился к лифту.
Гледис улыбнулась про себя: «Ни я, ни Чарльз никогда не получим за нашу работу эту премию».
Но она также знала, что Чарльз и не гонится за славой. Работа в «Таун и кантри» доставляла им обоим удовольствие, и, наконец, следовало принимать во внимание и то, сколько им платили за их репортажи.
Гледис огляделась. Ее комната с примыкающей роскошной ванной комнатой и стеклянным эркером, из которого можно было видеть огромный плавательный бассейн, была достойна внимания. «Я все осмотрю потом», — решила она. Сейчас же нужно было быстро привести себя в порядок, чтобы фотографам не пришлось ее ждать, когда прибудет спортсмен.
Не прошло и получаса со времени приезда, как она уже спускалась по лестнице в холл в коротком платье для коктейля цвета меди. На ней были лодочки на высоких каблуках, тоже медного цвета. Она заколола волосы в высокую прическу с локонами, сделала макияж, чтобы ее глаза и губы хорошо смотрелись на фотографиях.
Платье Гледис из переливающейся материи с металлическими нитями облегало ее фигуру, как вторая кожа. То, что у платья был маленький вырез, никого не разочаровывало, потому что оно подчеркивало все линии ее тела.