Тем временем Линда уже проснулась. Хоть кто-то вовремя встал в этом доме. Девочка спрыгнула с родительской кровати, убежала в свою комнату и притащила оттуда ужасно громкую пластмассовую машинку с полицейской сиреной. Линда подошла к Анне и спросила:
— Поиграешь со мной?
Вот как мало им надо, чтобы напрочь про меня забыть! Вскоре встала и мама Анны, она взяла меня и пошла на кухню, чтобы вытащить стеклянную занозу из моей лапки. А Анна крепко держала меня. Ай! Это было очень больно!
— Может, сегодня займёмся ремонтом в моей комнате? — спросила Анна, когда они закончили меня мучить и сели завтракать.
Мама этому вопросу совсем не обрадовалась.
— У папы спроси. У меня совершенно нет времени, надо ещё уйму сочинений проверить…
Я уже говорил, что мама Анны — учительница? Надеюсь, со своими учениками она куда лучше справляется, чем с домочадцами.
— Вы всё обещаете и обещаете! — расстроилась Анна. — Моя комната похожа на детскую какой-нибудь четырёхлетки. Розовые стены, везде игрушки… А через две недели у меня, между прочим, день рождения! Что обо мне подруги подумают?
Что?! Э-э-эй! Почему Анна всегда только о себе и говорит? Разве она позабыла, что её день рождения — он и мой тоже? Кто, в конце-то концов, сидел почти год назад во главе праздничного стола? Но нет, увы, даже за завтраком обо мне никто не вспомнил. Фр-р-р! Но если сделать перестановку, у Анны в комнате наверняка освободится местечко и для меня! Поэтому я запрыгнул к Анне на колени и принялся усердно кашлять — конечно, по-кошачьи: пусть знает, что тот, кто обречён вечно жить в сыром подвале, может очень серьёзно заболеть.
— И я хочу перекрасить стены, — добавила Анна. — Надоел этот розовый!
— Да ну? — удивился папа. — Это с каких пор?
— Хочу бежевый. Как у Клары. Ей родители недавно комнату перекрасили.
— Фритци-малярици, — тут же наградил её Олли очередным прозвищем.
В отместку Анна принялась пинать его под столом, да так, что я упал с коленей. Девочка шипела:
— Ты мне надоел! Как жаль, что ты мой брат!
— Олли, ты поел? — со вздохом спросила мама. — Тогда можешь выйти из-за стола.
— Ах так?! Меня здесь больше не желают видеть? Ну, потом не просите вам мебель туда-сюда передвигать! — Олли возмущённо выскочил из-за стола.
Вдруг Анну осенило:
— Я хочу большое зеркало. Его можно будет повесить на ту стенку, возле которой сейчас стоит стеллаж.
Мама покачала головой:
— Пусть стеллаж стоит как стоял, Анна. А иначе куда девать твои школьные вещи и учебники?
— Но там единственное подходящее место для зеркала! — заныла Анна. — Остальные-то стены косые!
Ох, как же мне порой жалко родителей девочки. Хотя я, конечно, всегда на стороне Анны.
— А почему мне нельзя с Линдой комнатами поменяться? У неё места гораздо больше, и сама она меньше!
Тогда папа Анны не выдержал и застонал в голос:
— Нет, вы только послушайте! Я прекрасно помню, как ты требовала, чтобы именно тебе отдали комнату в мансарде!
— Ну, это когда было, — пожала плечами Анна. — Теперь комнатка стала маловата.
Папа принялся убирать грязную посуду, оставшуюся после завтрака. Да так громко, что на весь дом было слышно!
— Сначала перестановка, потом вдруг понадобилось стены перекрашивать, а теперь ещё и комнаты менять? И не говорите потом с мамой, что я помогать не хочу. Я-то помогу, но прежде определитесь, что вам нужно!
И папа Анны скрылся в своём кабинете, громко хлопнув дверью. Он философ, то есть такой человек, который всё время размышляет о судьбах мира и о том, что в жизни главное. Прямо как тот Аристотель, в честь которого меня назвали. Хотя лично я давным-давно бросил попытки понять мир. Какое там, семейку бы эту понять.
Мама погладила Анну по голове.
— Мы перекрасим стены, Анна. Как-нибудь потом. Пока разбери вещи, которые нужно отнести в подвал.
Так, а меня кто будет гладить, интересно? А утешать? Анне явно не до этого. Она ушла в свою комнату, завалилась на кровать и позвонила Кларе:
— Потом! У нас в семье «потом» значит «никогда»!
Я слышал, как Клара пыталась приободрить подругу, но та продолжала трещать без умолку:
— Вот так всегда! И собаку не дарят, а я о ней всю жизнь мечтаю! Спорим, и на этот день рождения не дождусь?
Что-что? Мне показалось? Она правда сказала «собака»? Анна хочет собаку?
Я принялся лапой прочищать уши — думал, что ослышался. Зачем Анне какой-то пустобрёх? У неё же есть я! Нет, такого просто быть не может.