Испытывал ли я страх? Нет. Это было невообразимая эйфория! Я практически летал, когда оформлял все документы, забирал из банка деньги, потрошил наши с женой «заначки» в магазине. Долгожданное освобождение, впервые я делал то, что, оказывается, всегда хотел, то о чём мечтал!
Утром я оглядел последний раз своё семейное жилище, ведь я собирался покинуть его навсегда. Я ещё раз окинул взглядом просторную четырехкомнатную квартиру, пытаясь понять, вдруг я что-то упустил из виду. Когда-то мы вложили много сил и денег в её ремонт, но никогда она мне особо не нравилась. Как и всё в этом доме, она была скорее Надина, чем моя. В строгом декоре, красных бархатных огромных занавесках на окнах в гостиной, отражался характер хозяйки. Она тщательно подбирал дизайн интерьера, чтобы все гармонично сочеталось. Без излишеств, но и без минимализма, простой консервативный подход. Здесь имелся легкий беспорядок от бессонной ночи накануне. Где-то я неосторожно обронил бумаги, газеты, когда собирал вещи, где-то слетели со шкафов всевозможные салфеточки, особое пристрастие Надежды. Я покидал это дом и не собирался возвращаться, как мне тогда казалось, и от этого так легко становилось на душе. Да, возможно я умирал, а ещё возможно впервые в жизни и родился. Господи, благослови этот апрель!
V
Прежде, чем сесть в поезд без обратного билета, я с небольшим уколом совести подумал только о свёкре и свекрови, которые в это время спокойно проводили время в своем загородном доме. Пять лет тому назад они построили себе это жилище в Подмосковье, и счастливо там обитали. Путь, к своему уютному дому, они прошли непростой: сначала долго искали места, потом выбирали участок, затем строили сам дом, решая какое количество комнат, где какая будет располагаться, потом год они обустраивали помещения под себя. Притом свекровь, как и Надя, буквально с ума сошла на дизайне, и нам с женой приходилось тратить немало сил и денег, то покупать итальянские люстры, разыскивая их по Риму, то оригинальную модель металлических ручек, или заказывать импортную мебель только с определенным узором. И почти ровно в момент выхода Елены Андреевны на пенсию, в новом доме, наконец, справили грандиозное новоселье, с фейерверком в конце вечера. Теперь же в их доме царила идиллия спокойной старости, Елена Андреевна проводила время на грядках или в теплице, где сажала цветы. Зимой она любила принимать подруг, которые жили по соседству, устраивая своеобразные вечера за чашкой чая. Михаил Васильевич делал всю ручную работу по дому, а летом в обед, они любили накрывать стол у себя на веранде и обсуждали последние новости, политику или просто прошедший день. Он ещё служил в органах, но с каждым годом все больше тяготел к простой сельской жизни. Их прочный, тесный союз, навсегда останется для меня настоящим примером красоты супружеской жизни. Я все также любил бывать в их доме, как когда-то любил приходить в их соседскую квартиру. Стены их жилища были наполнены особенным уютом. И пусть они постарели, погрузнели, стали более эгоистичными в своих проблемах, и медленными в своих действиях. Но смотреть на них нельзя было без умиления: её озабоченность, его предприимчивость, она волнуется, он шутит. Они понимали друг друга уже с полуслова, по понятным только им жестам, которые они изучили друг в друге за прожитые годы. Это была нежность прожитых годов, которая также сохранила глубокое уважение и привязанность друг к другу. Теперь в старости, когда они остались вдвоем и жили опять рука об руку, когда позади уже отгремели все бытовые неурядицы, проблемы воспитания и становления любимого чадо и финансовые трудности, они оставались рядом с таким же уважением в глазах, как в годы их юности. Они даже не просили у нас внуков, считая это нашим личным делом, за что я всегда их очень уважал, за то, что они никогда не позволяли себе вмешиваться в наши дела. Я понимал отчасти Надю, которая так судорожно держалась за меня, она просто не могла понять, как может союз двух людей быть не счастливым. Она искренне считала, что отношения с годами становятся только крепче, такой пример перед глазами у неё всегда имелся.
Я думал о них всю дорогу, когда сидел в такси и ехал на вокзал. Мне было жаль, что они разочаруются во мне, что я так и не стану Наде идеальным мужем в их глазах, но ничего не могло больше меня поколебать. Я отдал их семье свою жизнь, как бы пафосно это не звучало, делал всё, чтобы радовать их, но остатком своей жизни, хотел распорядиться по-своему.