–Да, Павлик. Они ошиблись в анализах, – она горько ухмыльнулась, – Ты абсолютно здоров. Я чуть не разнесла эту чертову контору. Я добилась, чтобы Наумова уволили, и подала на эту частную клинику в суд. Я искала тебя повсюду, подключила интерпол и ФСБ, везде, где только можно. Я уже теряла всякую надежду, когда утром мне позвонил священник и сообщил, что ты здесь и тебе нужна помощь. Он ещё нёс какую-то чушь, о спасение и упокоение, но главное у меня уже был адрес. Первым же рейсом я вылетела сюда. Я готова была сама завести этот самолет и вылететь сюда на ракете.
–Отец Николай, – прохрипел я, – Уходи! Всё кончено, Надя.
–Павлик, – позвала она уже ласково, – Павлик, посмотри на меня, пожалуйста.
Что-то было в её тоне особенного, что не смогло меня удержать на месте, и я обернулся. Она стояла такая же с модной прической уложенных рыжих волос, с дневным макияжем и одетой как на обложку журнала, но мне бросилась в глаза вначале её бледность и усталость на лице. А затем припухлость щек и носа, она как будто погрузнела, что раньше она себе не позволяла. И под светлым свитером, который обтягивал её фигуру, я отчётливо увидел живот, большой, выделявший, живот беременной женщины. В одно маленькое мгновение я добрался до неё, и дражайшей рукой дотронулся до округлого живота супруги. Где-то через минуту, маленькому существу не понравилось, что кто-то нарушил его покой, и он толкнул мою руку, маленький едва заметный толчок новой жизни.
–Сынок, – Надя нежно обнимала мою голову и гладила мои длинные волосы, – У нас будет сын, Павлик.
Я стоял на коленях и все ещё держал руку на её животе. Впервые в моей взрослой жизни я горько заплакал. Горячие слезы потекли по моим щекам.
***
В декабре, под самый Новый год у нас родился сын. Надя решительно и безапелляционно назвала его Павлушей. Она все девять месяцев так к нему обращалась, что когда он родился, его имя не изменилось. Надя выбрала роддом, в котором мне разрешено было присутствовать, и даже разрешили перерезать пуповину. Как когда-то я держал Аню и провожал её в последний путь, теперь я держал за руку супругу и мы вместе встречали новую жизнь. Его невероятный, душераздирающий крик раздался в палате, как новая мелодия в сонате, ноты в которой уже звучали потухающие. Это был голос упитанного малыша, который кричал на весь мир о своем рождении. Надя не захотела взять ребёнка на руки, так как очень устала после родов и хотела отдохнуть. Она сама лежала с блаженной улыбкой и наблюдала, как я ходил из стороны в сторону. А я ходил и качал своего маленького ангелочка в новеньких пеленках и пытался успокоить, рассказывая ему о новом для него мире. И яркие лучи солнца проникли в нашу палату, и малыш то и дело недовольно щурился.
–Дружок, это солнышко пришло с тобой поздороваться, – сюсюкался я.
Надя стала ему хорошей матерью, у него было всё самое лучшее и стерильное, дорогое. Кормление строго по часам и самой лучшей смесью, прикорм у него начался в соответствии со всеми педиатрическими нормами. Она все делала блестяще, как она всегда умела это делать. При этом успевала продолжать вести все бизнес-дела, пока я в свое удовольствие нянчился с Павлушей. Сколько же бессонных ночей иногда он нам устраивал, но я все равно не мог нарадоваться.
И первое слово он скажет: «папа», свои первые шаги он сделает в моем направлении, он будет прижиматься ко мне всем своим маленьким существом чего-то пугаясь, и радостно бежать мне навстречу, когда я приезжаю с работы. Мы будем бродить по парку в поисках загадочных мест, которые будет рисовать нам наше воображение. Мы будем заговорчески улыбаться на Надины замечания в наш адрес. Он становился все больше похожим на меня внешне, но характер у него становился больше Надин, таким веселым, непослушным, иногда упрямым он был, тогда я сразу вспоминаю Надю, той маленькой девочкой, которой я впервые её увидел.
Надя никогда меня не спрашивала, что же я делал и где был в то лето. Для неё, прежде всего, было важно, что я рядом, и я вернулся. Она слишком тяжело пережила мою потерю, видимо подозревая, самое страшное, из-за этого я стараюсь не затрагивать этот вопрос. Первое время она боялась оставить меня даже на минуту и не хотела ехать в роддом заранее, и даже, когда у неё начались схватки, она ждала, пока я приеду с работы. Она все также внимательно смотрит в мою сторону с блаженной улыбкой или неожиданно обнимет, просто так. И пусть контроль теперь стал тотальным, но чем больше времени проходит, тем спокойнее она становится. Я испытывал чувство вины перед ней, что не любил её, так как другую, что не могу ответить ей также как она мне, но казалось, ей было просто нужно мое присутствие, и меня тоже стало это устраивать. Появление Павлуши принесло в наш дом улыбки, детскую суету, бесконечное количество новых забот, но и также обожание, которым нас одаривал наш маленький карапуз. Надя старалась контролировать и его, а я просто любить. Со стороны мы выглядим просто образцовой семьей.