Он лежал в маленьком боксе, отделенном от коридора занавеской. Лицо было ужасно красивым – а может, я просто забыл, какой он красивый. Из-под одеяла тянулось много трубок, к капельнице и куда-то еще, и тонкая прозрачная трубочка под самым носом. Мне до сих пор не верилось, что всё это был не сон, и я еще много ночей проведу без него, и наверняка придется поволноваться – вся жизнь изменилась в одночасье, но главное, что она есть, эта жизнь. Я стоял и смотрел на чуть заметные движения его груди, укрытой одеялом, на его светлое, безмятежное лицо. Он был похож на ангела. Мама за него помолится, она тоже ангел, и уж её-то Бог наверняка услышит.
За спиной у меня проехала каталка, донеслись чьи-то голоса, и ресницы Илая дрогнули; он вздохнул, шевельнулся и поморщился от боли. «Мосс», – я скорей догадался, чем услышал это; склонился над ним – его губы были сухими, он попытался их облизнуть и шепотом сказал:
– Ты классный, как в то утро, помнишь?
– Когда, Илай?
– Ты кофемолкой жужжал. Я проснулся...
Конечно, помню. Я тогда впервые увидел его глаза.
– Мосс, они сняли сережку... Скажи им, чтоб вернули.
Его лицо снова исказила страдальческая гримаса. Он повторил: скажи им, и я тронул пальцами его губы: тише, Илай, не надо волноваться. Я понял – он боится, что ухо зарастет, а этого ни в коем случае нельзя допускать, ведь у нас уговор, – я помню, Илай, я всё сделаю, они просто убрали ее куда-то с твоими вещами. А если вдруг потеряли, мы купим новые. Я возьму тебя в книгу, чтобы ты никогда не умирал, и мы всегда будем вместе.
– И на озеро поедем?
– Обязательно поедем.
Вы, наверное, думаете, что я обманываю вас, что я сам придумал для этой истории счастливый финал – ведь есть такие книги, где автор нас дурачит. Но я точно знаю, что Илай поправится, и мы снова будем жить вчетвером, а может, и впятером, и у нас будет собака, озеро, лодка, и мы, вероятно, прославимся, а, может, и нет, но мы непременно будем счастливы.
Вы верите мне?
Сентябрь 2020 – июнь 2021, Мельбурн