А люди вновь и вновь убивали любовь
А люди вновь и вновь убивали любовь
Темной ночью, под мелким моросящим дождем и пронизывающим до костей ветром, на обочине автострады, по которой стремительно проносились машины с включенными фарами, сидел маленький мальчик. Никто его будто бы не замечал, вырывая ближним светом фар мелкий тощий силуэт, никто не мог понять, что на дороге одинокий ребенок, а может никто и не хотел понимать? Люди стали черствыми и грубыми, свои проблемы ближе, чем горе окружающих. Мальчик сидел в грязной луже, обнимая свое худенькое тельце руками, чтобы хоть как-то сохранить тепло, и горько плакал. - Я видел, как они ее убили, Отец, видел! - Всхлипывал малыш, размазывая грязными ручонками слезы по щекам, - они убивали и смеялись, Отец. Она же кричала, стонала и корчилась от дикой боли, истекая кровью, а они продолжали бить, бить, бить... Отец, этот мир проклят? В нем нет ничего святого... Каждый день человек убивает человека, но не это самое страшное. Здесь ежедневно калечат и истязают чувства. Нет на земле ни радости, ни счастья, все только иллюзия, не более. - Сын мой, - голос, который отвечал, появился в голове сам собой и вообще мальчика никак не удивил даже, - они дети мои неразумные, глупостью своей и равнодушием убивающие в себе все. - Отец, - продолжил рыдать мальчик, - она кричала и просила, но они остались глухи к ее мольбам. Знаешь, Отец, она, наверное, святая, потому что умирала с улыбкой и простила своих истязателей, и только горькая печаль застыла в ее остекленевших глазах. Эти варвары рвали ее на части в надежде заполучить самый большой кусок ее благодати, но они, глупцы, так и не поняли, что безжизненные воспоминания о мертвой Любви не греют душу, а только приносят еще большие страдания. Ничто в этом мире не сравнится даже с маленькой искоркой ее живой. Глупые люди! Свет фар проезжающей мимо машины осветил силуэт ребенка. Красивые белоснежные роскошные крылья раскрылись за его спиной. Ангел тихо плакал на дороге над глупостью людей. - Отец, - еле слышно шептал мальчик, - она вернется? - Да, сын мой, вернется. Она всегда возвращается, чтобы снова и снова умереть. Это будет продолжаться до тех пор, пока не появится кто-то, кто проявит сострадание к ней, тот, кто не пожалеет себя и свою гордыню, тогда все изменится. - Я буду этим человеком. Я смогу. Я не убью ее. Голос, казалось, усмехнулся: - Ты знаешь, что надо делать, сын мой, только не ты первый, кто пытался ее спасти. Ни у кого не получалось. - А у меня получится! - не унимался мальчишка. - Отец мой, получится! Вот увидишь... - шептал ангел, остервенело срезая свои белоснежные крылья куском разбитой бутылки. Хрустели кости, выворачиваемые из суставов, рвались сухожилья, ломались и мялись перья, кровь текла по спине из страшных ран, сильнее сжимал зубы ангел и как мантру повторял: - Я смогу, Отец, я спасу ее. И с каждым порезом голос Создателя становился все тише и тише в голове, пока не затих совсем. Последних его слов Ангел уже не услышал. - Не сможешь и ты, сын мой. Такая мучительная судьба у Любви.