Выбрать главу

Анна больше не могла есть, и Конрад поднялся из-за стола.

– Пойдем, – сказал он. – Навестим твою маму. Постарайся не слишком сильно расстраиваться.

Больница располагалась в красивом старинном здании посреди лесопарка. Но как только они прошли мимо человека, сгребавшего листья, а потом – мимо другого, грузившего их на тачку, и приблизились к главному входу, у Анны скрутило желудок (уж лучше б она не ела!), и она испугалась, что заболевает.

В больничном вестибюле их встретила чистенькая медсестра в накрахмаленном переднике, с выражением отчужденности и неодобрения на лице, как будто она обвиняла Анну и Конрада в том, что случилось с мамой.

– Идите за мной, пожалуйста, – сказала медсестра по-немецки.

Анна шла первой, Конрад – за ней: обитые деревянными панелями двери и ковры вместо кафеля и линолеума… «Это больше похоже не на больницу, а на дом престарелых», – повторяла про себя Анна, стараясь отвлечься от мыслей о том, что ей предстоит увидеть. Коридор, лестницы, опять коридор, потом – большое лестничное пространство, заставленное шкафами и больничным оборудованием. Медсестра вдруг остановилась: здесь, среди зачехленных приборов, стояла кровать. И на ней кто-то неподвижно лежал. Почему мама не в палате? Зачем они положили ее здесь, на проходе?

– В чем дело? – воскликнула Анна так громко, что испугала всех, включая себя.

– Так нужно, – ответил Конрад.

А медсестра объяснила неодобрительным тоном, что ничего особенного не происходит: мама должна находиться под постоянным наблюдением, и лучшего места не придумаешь. Врачи и медсестры проходят здесь каждые несколько минут и могут следить за ее состоянием.

– Здесь очень хороший уход, – сказал Конрад, и они приблизились к маминой кровати.

Видно было немного – только лицо и одну руку. Остальное скрывалось под одеялом. Лицо мамы было бледным. Глаза закрыты – но не естественно, а так, будто мама специально сильно зажмурилась. Изо рта у нее что-то торчало. Анна присмотрелась и поняла, что это конец трубки, через которую мама дышала – слабо и нерегулярно. К руке шла другая трубка – от капельницы, стоявшей у кровати.

– Никаких изменений, – заметил Конрад.

– Нужно вывести ее из комы, – сказала медсестра. – Мы периодически зовем ее по имени. – Медсестра наклонилась к маме и показала как. Безрезультатно. – Что ж! Знакомый голос в таких случаях всегда лучше. Возможно, если ее позовете вы, то она услышит.

Анна посмотрела на маму, на ее трубки.

– По-английски или по-немецки? – спросила она и немедленно решила, что сморозила страшную глупость.

– Как хотите, – ответила медсестра, сдержанно кивнула и исчезла среди зачехленного оборудования.

Анна взглянула на Конрада.

– Попробуй, – посоветовал он. – Кто знает! Вдруг сработает. – Некоторое время Конрад стоял и смотрел на маму. – Я подожду тебя внизу.

Анна осталась возле мамы одна. Обращаться сейчас к маме казалось ей безумием.

– Мама! – позвала она осторожно по-английски. – Это я, Анна.

Никакой реакции. Мама просто лежала – во рту трубка, веки плотно сжаты.

– Мама, – позвала Анна громче. – Мама!

Она чувствовала странную неловкость. «Как будто в такой момент это имеет значение», – одернула она себя виновато.

– Мама! Ты должна проснуться, мама!

Но мама по-прежнему не двигалась, она упорно не желала открывать глаза и вступать в какое-либо общение с внешним миром.

– Мама! – закричала Анна. – Мама! Очнись, пожалуйста!

«Мама, – думала она, – это ужасно, когда у тебя закрыты глаза. Какая же ты непослушная!»

Забраться к ней на кровать, попытаться приподнять ей веки своими крошечными пальчиками… «Боже мой, – думала Анна, – я так делала, когда мне было два года…»

– Мама! Проснись! Мама!

Медсестра со стопкой простыней в руках подошла к Анне сзади и сказала по-немецки:

– Да-да, так и надо.

Сестра подбадривающе улыбалась, будто Анна выполняла спортивные упражнения.

– Даже если она не реагирует, возможно, она слышит ваш голос.

Анна продолжала громко звать маму – и пока медсестра складывала простыни в шкаф, и потом, когда та ушла. Анна кричала по-английски и по-немецки, что мама не должна умирать: она нужна им, детям, ее любит Конрад, и все будет хорошо. Но при этом она не переставала гадать, правда ли то, что она говорит; и стоит ли произносить эти слова, когда мама, возможно, вообще ее не слышит.

полную версию книги