И коль повязку теребить не будет он,
Его здоровью ничего грозить не будет.
Когда ж затянется культя,
И зарубцуется как надо,
Смогу стальную руку наложить,
По лучшим гномьим чертежам,
С узорной ковкой, множеством насадок.
Удобней будет даже, чем то было,
Когда рука была родная.
Астат.
Доволен я твоей работой
Вот злато то, что обещал.
И хорошо, что все прошло без осложнений.
Ведь опечален был безмерно я,
Когда узнал про этот страшный случай.
Ведь принесли его как раз сюда
И на кровать в перины уложили,
Сменяя перевязки.
Мой бедный мальчик!
Но как могло то получиться,
Чтоб собственной рукой,
Моей секирой кровной
Он руку обрубил?
Ведь я сам учил его сражаться жельзом ратным
И был в ученье он послушен и прилежен.
Как то могло случиться,
Ответь же ты, отец наш горный(24)?!
Врач.
Коль вы позволите мне слово молвить.
Скажу я, что, быть может, так и лучше, господин.
Ведь коль не смог он справиться с оружьем,
Едва ступил он на борт корабельный,
То вряд ли к битве он готов.
Ведь фехтование в родной пещере
И ратный бой не сходны друг меж другом.
Ведь сам, когда был молодым, в походах ратных
Я принимал участье, топор руках держал я боевой.
И знаю я, что разные опасности в бою ютятся
И много юношей я видел,
Сложивших головы по юности и глупости своей.
Астат.
Не хочешь ль ты сказать, что слаб мой сын?
Врач.
Как можно, мастер Астат.
Хочу сказать лишь то, что коли щеки голы
Соваться гному в море еще рано.
Пускай лет через двадцать
В поход пойдет он ратный.
Астат.
В твоих словах я мудрость вижу.
И будет хорошо, коль тихими речами,
Внушишь ему ты эту мысль.
Ведь знаешь юношей зеленых:
Слова отцов для них подобны шлаку,
Пускай на деле подобны мифрилу они.
А гномов с опытом, но посторонних
Послушают они скорее.
Врач.
Я понял вас, о мастер Астат.
И вправду, на путь разумный юношей вести,
Есть дело стариков.