Чем больше их проходило, тем больше Олёна путалась, не понимала уже, как их остановить, из одного этого желания хотелось кого-то выбрать, чтобы все остальные просто исчезли! Мысль, сама по себе обычная, вдруг колыхнула душу, идущий очередной сид остановился, намекая, но Олёна замахала на него руками и для верности себе рот потом зажала, чтобы ни в коем разе не ляпнуть похожего вслух!
Нельзя, чтобы остальные пропадали! Ей же нужен последний!
В голове прояснилось, Олёна перестала обращать на заманчивые предложения внимание, стала смотреть только — появится кто из темноты еще или нет. Поражалась мимолетно, запоминала, во что еще можно кулика королевского приодеть, чтобы он смотрелся как настоящий принц! Гордилась мимоходом, какой он у нее красивый, какие глаза у него особенные, а сам — неповторимый. Еще ни один из прошедших женихов не приблизил ее к тому чувству, которое просыпалось в груди, когда рядом был Гранн.
Женихи шли и шли, наконец, показался самый последний. Олёна чуть на месте не запрыгала — он был не таким совершенным, как остальные, но был похож на ее Гранна… Поравнялся, а Олёну окатило холодом: и этот Гранн лишь смотрелся настоящим!
Не могла же магия обмануть? Олёна заволновалась, сжала руки в кулаки, метнулась вдоль стены туда-сюда, боясь упустить последнего, приближающегося к исчезновению, и не в силах согласиться с тем, что эта ледышка — ее летний сид! У него даже глаза хоть голубые, а теплые! Ласковые! И любимые!
Последний исчез в черноте правой стены, Олёна прикрыла лицо дрожащими руками: следовало разобраться. Она не могла пропустить своего! Если бы пропустила, уже была бы не тут! Уже забыла бы его, застыв посреди болота! По коже пробежали мурашки: забыть навеки свое второе крыло! Ужасная доля! А каково будет самому сиду, когда он поймет, что Олёна его не выискала?!
Слезы сами хлынули из глаз, Олёна всхлипнула, отняла руки от лица и вдруг размытым силуэтом увидела еще одного! Точно последнего! Этот Гранн шел небыстро, он устал, он очень устал и едва переставлял ноги. Голова сида была опущена, встопорщенные после энергичной сушки полотенцем перья торчали в разные стороны. В довершение образа Гранн был замотан в тонкое одеяло, кутался зябко, сверкал белыми пятками — наверняка опять замерзли!
Засмеялась Олёна и тут же опять заплакала, подбежала сама, он едва голову поднимать на странный звук начал! И глаза! Лазурные! Именно те! Именно его! Именно любимые глаза!
Остановилась почти перед ним, не решаясь схватить, обнять, отобрать у магии, которая вздумала запутывать! Лазурные летние глаза раскрылись широко, улыбка преобразила знакомое лицо, бровь вспорхнула выше другой, Гранн сам шагнул ближе, обнял, поцеловал в щеку, в другую, прошептал:
— Выбираешь старого и страшного сида, Олё-онушка?
— Да! Да! Да! Тебя! Ты! Только ты мой Гранн! Остальных не надо!
— Олё-онушка, — потеплел еще яснее и поцеловал ее в нос.
========== Будь со мною, от тоски храня ==========
Подмерзшего сида снова пришлось отогревать и в одеяла заворачивать, в гнездышке поудобнее устраивая. К тому же Олёна и не заметила за неблагими смотринами, как полночи прошло, видно, время по-особому двигалось, а может, не время, двойники гранновы правда многими тысячами проходили? Олёну эти вопросы волновали только умозрительно, а по-настоящему заботою ее выступал сам сид Гранн — усталый и еле живой, опять миром своим и магией на прочность испытанный, опять будто саму Олёну потерять примерившийся!
Каждый раз перед испытанием сид смотрел, как прощался, и каждый раз после удивлялся ужасно — она его нашла, дождалась, вырвала из магических когтей и опять рядом оказалась, ровно это чудом было в разы большим, нежели сам сид или их чувство обоюдное. Вдобавок Олёна все вернее приметы находила, что самому Гранну без нее не жить.
Он и про третье испытание говорил, что если сида в три дня не найти, то больше уже никогда, а потом, мол, забудет человек свою половину волшебную, крыло второе. А еще чуточку раньше сид говорил, что подобно бывает, если один из супружников возьмет, да и помрет!
Иными словами, Олёне было страшно как никогда: если она не найдет Гранна, любимый сид умрет и растворится в ее памяти, даже ничего напоследок по себе не оставив. Только болото.
Да что ей болото! Если на таковом болоте нет ни деда, ни Гранна?
А для него самого, похоже, точно так без Олёны болотину свою не представить, хотя сид, хотя волшебный, хотя живет долго и как-то без нее раньше обходился. Вон, птаха глазастая, как смотрит, ровно не сам волшебный, а она волшебная — взгляд отведи, тут же пропадет!
— Чего ж ты так на меня смотришь, сидушко, чай, настоящая, не выдуманная, тем более — не сказочная! Вот и припрячь свои восторги!
А он вместо этого только пуще глазами засиял летними.
— Именно настоящая, Олёнушка, у тебя в жизни всё по-настоящему выходит, даже таких пропащих сидов как я из передряг вытаскивать, — а глаза лазурные, как море, которое в книжках описывают, ласковые и страшно теплые, ватному одеялу не сравниться.
— Ты, чай, опять пропадать собрался, сид пропащий, а? — прищурилась подозрительно. — Я ж тебя из-под земли найду, горе моё луковое!
Хохотнул, птаха глазастая, брови разлетные снова поддернулись, волосы-перья будто сами руку олёнину поманили, да она взяла — и погладила. Мягкие и как будто бы на ощупь кудрявые, скользкие перышки легко пощекотали ладонь, а сид сощурился:
— Вот разумная ты девушка, Олёна, только зачем тебе в такие труды ударяться ради горя, тем более лукового?
Она поглядела на сида исподлобья, старательно взглядом укоряя:
— Потому что ты моё, слышал, моё луковое горюшко, балда!
— На том и порешим, — сид снова глазами волшебными посверкал и поцеловал Олёну в третий раз.
Взвыло что-то вокруг, с усилием её от Гранна оттянуло, оторвало, лишь хлопнули занавески под ветром, мелькнула дверь, домик снаружи, болотина знакомая, возле источника, а потом перед глазами стремительно смерклось, и очнулась Олёна где-то далеко. Рядом кривились истинно болотные заросли чахлых дерев, топкая тропка не внушала доверия, а сверившись с ощущениями, она поняла, что Гранн теперь от неё очень далеко. На сей раз сидская магия отбросила куда-то саму Олёну, вынуждая искать и находить обратную дорогу.
Накатило беспокойство, мигом вспыхнувшее и доросшее в момент до паники: волшбой ей всего три дня выделено, чтобы Гранна обратно отыскать. А ну как не найдет?! Олёна слишком уж хорошо помнила этот сидский обреченный вид, как если бы возможности для счастья его личного и вовсе не существовало!
Пришлось насильно подышать медленнее, приводя мысли в порядок и проникаясь собственной верой в лучшее — без своего глупого сида Олёне жить не хотелось! Хотя бы ради того, чтобы сообщить немудрящую истину, глядя в теплые лазурные глаза, стоило паршивца волшебнического обнаружить!
Стоило сосредоточиться на своем сердитом намерении, перед внутренним взглядом словно бы протянулась путеводная нить, на дальнем конце которой слабо светился лазурный кружочек, по всему — обозначающий Гранна. Олёна радостно притопнула по воздуху: сидская способность ходить по верху болота никуда не исчезла, а потому путь не казался таким уж сложным. Первый шаг, однако, дался ей с большим трудом — на ногах словно бы гири навесились, тянули и тормозили, не давали на бег сорваться и поспешить сообразно ситуации!
На глаза навернулись слезы досады, Олёна недовольно их вытерла рукавом, шмыгнула носом сердито и решительно отправилась в ту сторону, где виделся ей сид.