Что ж, если на тебя укажут.
«Вот нищий, что от нас ушел»,
они, — не видевшие даже,
как в полночь папоротник цвел!
204. «Блестят коричневые лики…»
Блестят коричневые лики,
им много свечек зажжено.
Приду к тебе Постом Великим
и постучусь в твое окно.
Коснусь твоей двери кленовой,—
легко ли гордость принести?
«Прости неласковое слово,
глаза недобрые прости!»
Такая вышла, видно, злая,
упрямая моя мечта.
Но видишь, как свеча пылает
сияньем тайного поста?
205. «В далекий путь уехал воин…»
В далекий путь уехал воин —
уже назад не повернет;
он беззаботен, он спокоен,
он песню весело пост.
А позади, в тени часовен
рука лампаду подняла:
и путь далек, и час неровен —
«Спаси его, Господь, от зла!»
206. «Мы недоброй сказке не поверим…»
Мы недоброй сказке не поверим,
старую прогоним прочь Ягу.
Подойди! Высок и весел терем,
я тебе навстречу прибегу.
Пусть узнает мир, как мы богаты,
как нестрашно нам и как светло:
видишь, крылья красного заката
бросили огонь в мое стекло!
207. «Беленькое платьице…»[121]
Беленькое платьице,
белая кровать,
больше никогда тебя
мне не целовать.
Белый венчик матовый,
белая свеча,
белы губы сжатые
навсегда молчат.
Плачет сердце, есть о ком,—
помер человек…
Падай мелким крестиком,
мертвый белый снег…
208. «Чем выше и блистательней полет…»[122]
Чем выше и блистательней полет,
тем человек больнее упадет,
и чем великолепней свет сиял,
тем жальче тот, кто в темноту попал.
Дай, Боже, ровный путь и тихий свет, —
спокойнее житья для сердца нет!
209. «Я сделана из песен и огня…»
Я сделана из песен и огня,
но ты не знаешь, не поймешь меня.
В моих стихах старинный отражен
тебе — увы! не видевшийся сон,
и музыку любимую свою
я в голосе твоем не узнаю.
Вот отчего тот путь, где прохожу,
я никогда тебе не укажу.
210. «По небу тучи серые ползут…»[123]
По небу тучи серые ползут,
садится солнце, день осенний тает.
Ах, если грустно делается тут,
об этом никогда никто не знает,
никто не взглянет и не подойдет,
никто улыбкой ласковой не встретит
и нежным именем не назовет,
как раньше, как когда мы были дети.
Все как-то иначе, совсем не так,
как начиналось. Только небо то же,
и так же пахнет вечером табак
в саду, немножечко на наш похожем.
Пусть улетают в край, где вечный зной,
куда-нибудь на Яву или в Ниццу,
расставшиеся с северной страной
еще во что-то верящие птицы.
Но звезды опадают, как мечты,
которым стало в небе не под силу,
которые упали с высоты
в свою земную жалкую могилу,
и сердце человеческое вдруг
так горько знает, что оно устало,
что солнца нет, что замкнут вечный круг
и что звезда — последняя — упала.
211. «Нелепы в жизни перемены…»
Нелепы в жизни перемены…
Друзей уносят поезда,
и прочь уходят морем пленным
большие серые суда.
И города сейчас не те же,
в которых раньше я жила,
и ночью сны бывают реже,
и неба синь не так светла.
вернуться
123
In one of the copies of the collection Mary Vezey added a handwritten dedication: «B.B.» See note on poem 54.