— Разреши мне посмотреть. Койот тебя укусил?
— Нет.
— Ты так увлеклась собственным геройством, — взорвался он, — что могла не заметить, даже если бы он отхватил целый кусок. А что с рукой?
— Наверно, сломана, — виновато ответила она.
— Черт бы все побрал!
— Полегче с выражениями! Но выстрел был замечательный! — восхитилась Стефани. — Эта тварь была как раз между мной и кобылой, а ты убил ее наповал всего одним выстрелом!
Не обращая внимания на комплимент, Ник быстро ощупал ее руки и ноги. Да, рука сломана, но ни открытых ран, ни следов укусов он не обнаружил.
— Я отвезу тебя в больницу. — Ник все никак не мог успокоиться. Лошадь он заметил, поднимаясь в гору на машине, и обратил внимание на то, что она ведет себя как-то странно. А койота увидел, только когда выехал на открытое место. Вот тогда-то его сердце чуть было не остановилось.
Ник поднял Стефани на руки и понес к машине.
— Что ты делаешь? — возмутилась она.
— Несу тебя в машину. Ты вся дрожишь.
— Я могу идти сама, тебе незачем меня нести.
— Дуги дома? — спросил он, не обращая внимания на ее протесты. — Пусть он как следует осмотрит лошадь, а потом позвонит ветеринару, если у него возникнут какие-нибудь вопросы.
— Он ушел на рыбалку.
Ник подсадил ее в машину, потом вернулся за ружьем и тушей койота.
Сунув койота в пластиковый мешок, он кинул его на заднее сиденье. Местные власти захотят сделать вскрытие. В этих краях давно не было случаев бешенства.
Всю дорогу до города Стефани прижимала к себе руку. Она была бледна, но на боль не жаловалась.
Ник предупредил больницу по телефону, и их уже ждали, когда они приехали.
— Вы привезли койота? — спросил врач.
— Он в машине. Принести?
— Нет, отнесите в морг.
— Как миссис Боулт? — спросил Ник у медсестры, когда пришел из морга.
— У нее трещина в кисти, но это быстро заживет.
Ник позвонил шерифу, чтобы предупредить о случае бешенства, а потом оставил сообщение для Дуги на случай, если тот придет домой раньше, чем Ник привезет Стефани.
Когда он вернулся в пункт неотложной помощи, Стефани уже наложили гипс.
— Я дал ей болеутоляющее. Она немного не в себе, так что хорошо бы вам отвезти ее домой и уложить в постель, — проинструктировал врач. — Есть она может все. Оставлять ее одну лучше не стоит.
— Понял.
Ник обнял Стефани за талию и повел к машине. Она не сопротивлялась. В машине она откинулась на спинку сиденья и без лишних слов позволила ему пристегнуть ремень безопасности.
— Надо спросить доктора, что за таблетки он тебе дал. Впервые твой острый язычок не ранит мое мужское самолюбие.
— Временно, — отозвалась она.
Через пять минут они уже были дома. Дуги еще не возвращался. Ник усадил Стефани на кухне, не зная, что делать дальше.
— Хорошо бы поужинать, — вдруг провозгласил он громко, вспомнив, что не ел с самого утра.
— В холодильнике есть вчерашний суп, — ответила Стефани, не открывая глаз. — Овощной с мясом.
— Годится. Сначала мы поедим, а потом ты ляжешь в постель.
— Я уже ела, но все равно спасибо.
— А глаза можешь открыть? — Он заподозрил, что она не помнит, ела она или нет.
— Неохота. — Приоткрыв глаза, она добавила: — Болеутоляющие всегда на меня так действуют, — и снова их закрыла.
Ник разогрел суп и налил две тарелки. Ему пришлось несколько раз толкнуть Стефани, чтобы она окончательно не заснула, а потом отвести в спальню.
На комоде в спальне стояла фотография Клея. На ней он был красив как бог и широко и уверенно улыбался. Этому пижону всегда везло, почувствовав внезапную ревность, подумал Ник.
Его собственное отражение в зеркале Нику не понравилось. Женщинам он всегда казался худым, и они любили его подкармливать. Он, в общем-то, не возражал. Жаль, что он не нравится Стефани. Хотя когда-то давно она считала его замечательным. Пока не забыла и не вышла замуж за другого.
— В чем ты обычно спишь? — На лбу у Ника выступили капельки пота, а внизу живота вдруг стало жарко.
— Под подушкой лежит ночная рубашка.
Когда он достал рубашку, ему с трудом удалось побороть желание зарыться лицом в мягкие складки.
— Ложись. Я думаю, ты проспишь до утра.
Она сонно кивнула. Ника окатила странная теплая волна. Нежности. Желания. Восхищения ее храбростью. Страха за ее жизнь. Все эти чувства обуревали его последние два часа.
Пока он расстегивал ей блузку, пот градом катился у него по спине. Он отчаянно боролся с желанием раздеться самому и лечь рядом. Как будто он имел на это право.