Стефани открыла глаза и отвела его руки.
— Я сама. Только помоги мне дойти до ванной.
Когда дверь ванной снова открылась, он уже был рядом, и Стефани приняла его помощь с благодарной улыбкой. Лицо ее было белее снега. Он уложил ее в постель, подоткнув одеяло, и вздохнул с облегчением.
Не открывая глаз, Стефани едва слышно прошептала:
— Спасибо. Ты спас мне жизнь.
— Да ты сама убила бы этого несчастного койота. Я просто поспешил избавить его от страданий.
Стефани зевнула и отключилась, а он все стоял и смотрел на нее.
Очнулся он от шума на кухне.
— Мама? — Дуги вошел и увидел Ника. Брови его поползли вверх.
— Она спит. — Ник приложил палец к губам. — С ней произошел небольшой несчастный случай. У вас есть лишняя кровать? Я хотел бы у вас переночевать.
— У нас есть гостевая комната. — Нику показалось, что Дуги обрадовался тому, что не останется один.
— Отлично.
Помогая Дуги ставить в конюшню лошадь и закончить другие домашние дела, Ник размышлял о том, не нарывается ли он на неприятности, принимая такое участие в жизни Стефани. Но ведь он помощник шерифа, отвечающий за работу с подростками, уверял Ник себя. Он просто обязан присмотреть за ее сыном.
Кого он хочет обмануть? Нет, он здесь не из благородного чувства долга. Все гораздо проще. Хочет он в этом признаваться или нет, но между ним и Стефани существует связь. Ник еще не понял, какая именно, но он прочел это в ее глазах, когда укладывал спать. Она знала, что он в ее спальне, смотрит на нее, хочет ее…
Стефани проснулась от пульсирующей боли в руке. Сунув ноги в тапочки и прижимая к себе сломанную руку, она пошла на кухню, смутно припоминая, что Ник оставил там прописанные врачом болеутоляющие таблетки.
Запив таблетку водой, она немного постояла у окна. Величественные горы, окружавшие ранчо, стояли на страже зеленых, залитых лунным светом лугов, на которых мирно паслись коровы. Идиллическая картина!
Неожиданно в кухне зажегся свет, и, обернувшись, она увидела стоящего в дверях Ника с ружьем в руках, в наспех надетых джинсах.
— Не можешь заснуть? — спросил он тоном, никак не вязавшимся с его видом.
— Я проснулась от боли в руке и вспомнила про таблетки.
Ник вошел в кухню, выглянул в окно и вдруг предложил:
— Как насчет чашки какао?
— Согласна.
— Я сейчас вернусь. — Ник исчез так же неожиданно, как появился.
Стефани поставила на плиту кастрюльку с молоком. Ник вернулся в рубашке и носках.
— Так-то лучше, — с напускной суровостью сказала Стефани. — Мы не обслуживаем без рубашек и носков. — И, удивившись себе самой, она хихикнула.
Ник достал кружки и приказал:
— Садись. Я все сделаю. — Голос его все еще был хриплым со сна.
Давно забытые чувства вдруг нахлынули на нее, в памяти всплыли воспоминания, зыбкие, как лунный свет на горных озерах, старые, как гранитные валуны на ее ранчо…
Стефани попробовала какао и решила, что оно уже достаточно горячее. А потом, положив ложку, она сделала нечто странное: прислонилась к Нику и закрыла глаза.
Тепло его тела передалось ей, и это ощущение показалось ей восхитительным. Боль в руке утихла, и почудилось, что она плывет на облаке, серебристом и мерцающем, как лунный свет, только теплом.
Ник привлек ее к себе.
— Ты потрясающая, — прошептал он и осторожно потерся щекой о ее щеку.
Как давно она не чувствовала на своем лице жесткую мужскую щетину! Откуда-то из самой глубины поднялось желание повернуть голову и прикоснуться губами к губам Ника.
А он прижал ее к себе так крепко, что она ощутила его затвердевшую плоть. Его длинные, сильные пальцы скользили вдоль ее бедер, гладили живот.
— Как я мечтал об этом! Особенно в последнее время.
— Правда?
— От тебя так хорошо пахнет. Просто хочется тебя съесть, — простонал он, зарывшись лицом в ее волосы. Вспышки сдерживаемого желания пронзали ее тело.
Прошлое растаяло. Она вся дрожала от желания жить и наслаждаться жизнью, снова чувствуя себя молодой и желанной.
Однако это был Ник. Он был ее первой любовью, но и тем человеком, который разбил ей сердце. Понадобились недели, месяцы, годы, чтобы залечить нанесенную им рану.
— Нам не следует этого делать, — еле слышно прошептала она.
— Почему?
Тысячи причин пронеслись у нее в голове, но она смогла сформулировать лишь одну: — Дуги…
— Он спит. Мы одни, Стефи. Ты и я — тот, кого ты когда-то любила, тот, кто тебе нужен сейчас. Или подойдет любой другой?
Она покачала головой. Почему он всегда думает о ней плохо? Вот и тогда с Клеем, он не захотел выслушать ее объяснений и просто ушел, а ведь ей был нужен только он.