Следующим был чулан. В одной коробке были сложены старые форменные мундиры Клея, в другой лежали письма, всякие заметки и несколько тетрадей с записями всех дел, которые он вел. Было здесь и упоминание о краже бриллиантового ожерелья стоимостью в триста тысяч долларов. Последняя запись была сделана за два дня до смерти Клея. Ник закрыл тетрадь и вышел из комнаты. Проходя мимо спальни Стефани, он невольно замедлил шаги, а потом, поддавшись непонятному порыву, решился войти.
В спальне витал нежный аромат духов Стефани. Он вспомнил, где лежит ее ночная рубашка, и его вдруг окатила горячая волна желания.
В этой спальне Стефани жила со своим мужем. Ник никогда не задумывался о том, почему она вышла замуж только через два года. Она окончила колледж, после этого год работала в банке, и лишь потом они с Клеем поженились.
А он все ждал, что она, раскаявшись, напишет ему или позвонит. Он даже заготовил речь, в которой объявит, что прощает ее, хотя и сам сознавал, что это попахивает лицемерием. Но он был так уверен, что она виновата, а он прав!
Иногда ему хотелось встретиться с ней, но чем больше проходило времени, тем труднее это становилось. А летом, приехав на каникулы, он встретил ее с Клеем, когда они выходили из кафе. Стефани взглянула на него и на его спутницу и отвела взгляд, будто не была с ним знакома. Это его тогда здорово задело.
Но сейчас… Может быть, Стефани права и они должны простить друг друга и начать новую жизнь?
Его мысли прервал шум мотора, и в окно он увидел, что приехала Стефани. Она въехала в гараж, достала из машины пакет с продуктами и направилась к дому.
Был час дня. Ник вспомнил, что по четвергам у нее короткий день. Встретив ее на пороге, он взял пакет и отнес его на кухню.
— Ты разве еще не закончил? — удивилась она.
— Еще не все. Тебе было известно, что Клей вел записи всех дел?
— Да, конечно. Шериф прочел их еще два года назад и не нашел ничего интересного, — ответила она, не глядя на Ника.
Глупо было бежать в грозу к нему в машину. А уж разрешать ему целовать себя и вовсе безответственно. И говорить с ним оказалось бесполезным — ни о чем и слышать не хочет.
— Мне показалось, что у Клея был тайный осведомитель.
— Да, некто, кого он обозначил буквой Б. Я не знаю, кто это был, — упредила Стефани вопрос Ника.
— Скорее всего, это был Боб Грисли.
— Возможно.
— Почему ты не сказала мне о записях Клея?
— Да я про них давно забыла. Шериф о них знает, а у меня других забот хватает.
Она не может тратить время ни на бурные эмоции молодости, ни на страсть, которую в ней пробудил Ник. Прошлого не вернешь.
— Шериф, видимо, забыл, но это неважно. От этих записей все равно мало толку. А ты не помнишь, какой у него был пароль для компьютера в офисе?
— Корнелия. Это имя его матери.
— Что ж, попробую. Мне хотелось бы, чтобы мы просмотрели записи Клея вместе. Тебе это будет не слишком тяжело?
— Мне было больно, когда я увидела их в первый раз, — призналась Стефани, разбирая пакет с продуктами. — Ой, я и не заметила, как день прошел. — Она вздохнула. — Почему, если мужчина погружен в свою работу, забывая о времени, это считается нормальным, а женщине это непозволительно?
— Потому что женщина остается хранительницей домашнего очага, даже если она работает.
— Но это нечестно.
— Возможно, но так уж повелось. Правда, времена меняются… Мне надо в офис, потом я заеду поесть, а часа через два вернусь, и мы посмотрим записи. Идет?
— Если хочешь, приезжай сразу после офиса. Мы перекусим бутербродами, а потом сразу займемся записями.
— А Дуги разве не приедет?
— Он пошел с ребятами в кино.
— Ладно, согласен.
После того как Ник уехал, она поднялась наверх и переоделась в шорты и футболку. Значит, они будут одни. Ну и что? Ничего не случится, если она не захочет, но сердце ее вдруг сжалось. Неужели ей нужна только физическая близость, и ничего больше?
К моменту возвращения Ника она уже прибрала дом, перестелила постели, заложила в стиральную машину белье. Ник привез из управления последние записи Клея. Стоя за спиной Ника, сидевшего у компьютера, Стефани прочла:
«С. снова пришла поздно. Еле дождался. Она сердится, когда меня долго нет дома, а я схожу с ума, если она не возвращается вовремя. Мы на грани срыва. Семейная жизнь рушится».