Нина отвела глаза. Она понимала, что Кэндис права. Уголки её губ изогнулись в улыбке, когда она вспомнила, с каким трепетом Йен всегда относился к своим племянникам. Гонять по улицам на мопеде, валясь с ног от усталости, потому что вернулся со съёмок в четвёртом часу утра? Пожалуйста! Надеть диадему и два часа терпеть сеанс маникюра только потому, что Руби* увидела в нём принцессу Ариель? Без проблем! Дежурить всю ночь у кровати Джексона**, заболевшего гриппом? Без раздумий! Йен и правда любил детей своей старшей сестры. Но всё-таки племянники — это одно, а родные дети — совсем другое. Сомерхолдер уже давно мечтал создать семью и иметь ребёнка от любимой девушки, но каждый раз ему попадались «не те«… Многие из его романов длились достаточно долго, но ни в одной из своих спутниц он не видел то, что сразу же сумел разглядеть в Николине — жену и мать своих детей. «Для нашего малыша он был бы лучшим папой», — подумала было она, но через мгновение вернулась из мира своих грёз.
— Наверное, я зря тебе рассказала, — покачала головой Нина.
— А чего ты от меня ожидала? — искренне удивилась Кэндис. — Нинс, ты сейчас очень глупишь. Ты будешь сильно жалеть, если сделаешь этот чёртов аборт, но будет уже поздно. Поговори с Йеном. Я думаю, он заслуживает того, чтобы знать правду. — Аккола приобняла подругу. Нина опустила голову ей на плечо и вздохнула.
— Кэндис, мне ужасно стыдно за моё состояние и мысли, правда, — проговорила она. — Но я не вижу другого выхода. Просто всё случилось очень не вовремя. Мне страшно об этом говорить, но я не люблю этого ребёнка, не хочу его появления на свет. Мой врач дала мне три дня на то, чтобы всё обдумать…
— И правильно сделала, что не пошла сразу у тебя на поводу и не выписала направление на прерывание, — ответила Кэндис. — Нина, ты сейчас даже представить не можешь, какая ответственность лежит на твоих плечах. В твоих руках сейчас три жизни: твоя, Йена и вашего маленького. И, поверь мне, этот малыш совсем не ожидает того, что ты сейчас хочешь сделать.
Конечно, Нина получила от Кэндис не совсем то, чего ожидала, но на подругу зла не держала: едва ли кто-то из её окружения поддержал бы её в намерении сделать аборт.
— Я уже сделала выбор, — тихо сказала Нина. Кэндис покачала головой. В душе у неё поднялся страх, потому что она понимала: Николина не шутила — раз она действительно пришла к такому решению, значит обязательно его осуществит. Кэндис постаралась не показывать своего беспокойства подруге, но в голове у неё уже созрел план того, как хотя бы отсрочить необдуманный поступок Нины.
— И всё же… Проживи с этим три дня до похода к врачу, — посоветовала Кэндис. — Просто свыкнись и прислушайся к ощущениям, хорошо? Я бы тоже была в шоковом состоянии, если бы узнала, что беременна от Джо. И мне тоже было бы необходимо время, чтобы всё это хорошенько обдумать.
Конечно, Кэндис лукавила: на самом деле, если бы она сейчас узнала, что беременна от Кинга, то, скорее, понеслась бы скупать товары в магазинах для самых маленьких, чем принялась всё «обдумывать». Но девушке сейчас было важно заставить Нину задуматься и не рубить с плеча. КэндиКола ни за что на свете не стала бы вмешиваться в жизнь подруги, но она слишком хорошо знала Нину и поэтому могла с уверенность сказать: если Добрев сделает аборт, она будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Нина и Кэндис ещё немного поговорили, и, к радости последней, Добрев немного успокоилась и даже приободрилась. Аккола не была уверена в том, что ей удалось переубедить подругу, но одно знала точно: у неё есть ещё как минимум три дня, чтобы постараться всё исправить, потому что было понятно: на следующий же день Нина к врачу отправляться не собиралась.
Пятнадцатиминутный перерыв, отчего-то затянувшийся почти на полчаса, закончился, и актёры вернулись к своей работе.
Съёмочный день закончился удивительно рано: Джули и Маркос, по всей видимости, окрылённые тем, что самую важную сцену сезона им удалось отснять в течение нескольких минут, отпустили съёмочную группу к десяти вечера.
— Поехали, поужинаем в ресторан? — непринуждённо предложил Йен Нине после окончания рабочего дня. — Время ещё детское, — улыбнулся он, —, а дома сидеть не хочется. Если ты нормально себя чувствуешь, конечно.
Нина, хоть и с трудом находилась наедине с Йеном, его предложению была рада: за этот день она устала настолько, что ей просто необходимо было сменить обстановку хотя бы на несколько часов и отвлечься. Поэтому идею бойфренда болгарка поддержала с большим энтузиазмом, и, попрощавшись с членами каста и съёмочной группой, ребята отправились на ужин в свой любимый ресторан, в котором оказались уже через сорок минут.
— Ты что будешь заказывать? — поинтересовался Йен, мельком проглядывая меню.
— Можно начать с бутылки минеральной воды? — спросила Нина, почувствовав, как тошнота снова подкатывает к её горлу.
Сомерхолдер внимательно посмотрел на девушку.
— Нина, тебе снова плохо? — обеспокоенно спросил он.
— Нет-нет, — поспешила развеять его сомнения девушка. — За полчаса до основного приёма пищи нужно выпивать стакан воды — залог стройности и здоровья.
Нетипичное поведение Нины Йен списал на её усталость и диагноз, который, как он думал, ей поставили.
— Как скажешь, — пожал плечами он, и, когда услужливый официант поинтересовался, что пара хотела бы видеть у себя на столе, озвучил первую часть заказа. — Ты сегодня что-то долго проходила обследования, — осторожно начал он, когда официант ушёл. Йен волновался о здоровье Нины и понимал, что чувствует она себя не лучшим образом. Поэтому её постоянные фразы наподобие «всё хорошо» ему начали надоедать.
— Ты же знаешь, сначала я отправила к Стивенсону, а он терапевт, поэтому точный диагноз ставить не решился, — начала Нина. Рассказывать правду она была не намерена. — Потом он меня отправил к кардиологу, кардиолог — к невропатологу… А невропатолог, в свою очередь, поставил мне ВСД и ещё предложил провериться у гинеколога.
— С чего бы это? — спросил Йен. — Его твоя тошнота дезориентировала?
— Скорее всего, — ответила Нина. — Смех и да и только в нашей медицине: болит голова, а проверять посылают совершенно другое.
— К гинекологу не заходила? — такого вопроса от Сомерхолдера Добрев не ожидала.
— Нет, зачем? — спросила она, откашлявшись.
— Ну мало ли, — рассмеялся Йен. — Может, это не ВСД вовсе, а кое-что другое. Более приятное.
— Ну всё, прекращай, — в полушутливом тоне постаралась закончить разговор Нина. — Мы же об этом уже говорили.
Девушка заметила, как, услышав последнюю фразу, брюнет погрустнел, но попытался скрыть это, отвернувшись и как бы оглядывая помещение. Нине стало не по себе. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта пауза, если бы взгляд Николины не упал на мужчину, сидевшего недалеко от них и, кажется, снимавшего их на камеру мобильного.
— Ты чего? — спросил Йен, который сидел к тому мужчине спиной, а потому не мог видеть происходящего. В это же мгновение Сомерхолдер обернулся, увидел «гражданского папарацци» и со словами «Я сейчас вернусь» вышел из-за стола и направился к соседнему столику. Йен прекрасно знал, что Нина не любила быть объектом внимания папарацци или фанатов, не уважавших их личное пространство, а потому в подобных ситуациях чувствовала себя некомфортно. Поэтому, чтобы избавить девушку от лишнего беспокойства, Сомерхолдер решил поговорить с мужчиной по-хорошему. О чём он с ним разговаривал, Нина не слышала, но, судя по тому, как мужчина сразу же убрал телефон, а в конце они с Йеном пожали друг другу руки, могла понять, что закончилось всё хорошо.
— Спасибо тебе, — сказала она, когда Йен вернулся.
— Не хочу, чтобы кто-то доставлял тебе лишнюю головную боль — её и так в последнее время в твой жизни стало слишком много, — ответил он.
«Ты даже не представляешь, насколько ты прав», — подумала Нина.
Вскоре паре принесли их заказ, и время размеренно потекло своим чередом — под разговоры обо всём на свете, шутки и смех.