Я старалась не смотреть по сторонам и продвигалась за Никитой вниз по ступенькам, к воде. Пройдя наконец сквозь строй нищих, мы подошли к реке. Ступеньки уходили прямо под воду. Вдруг за нами раздался топот босых ног, и я успела разглядеть что- то большое, летящее в воду. Это «что-то» вынырнуло и оказалось толстым мужчиной, лицо которого выражало ужас, счастье, страх, радость и торжественность одновременно. Ехал, наверное, издалека, специально, чтобы окунуться в Ганге и смыть с себя все грехи, накопившиеся за много лет.
Я решительно направилась к ступеням.
— Ты куда? — спохватился Никита.
— Я только воду потрогаю.
Вода была холодная и тяжелая. Казалось, ее можно взять в руку и она не вытечет. В нескольких шагах от себя я увидела мальчишку, стоящего по пояс в ледяной воде. Он стоял, согнувшись, и смотрел в ведро без дна, которое было наполовину погружено в воду. Мальчишка внимательно разглядывал дно и, когда находил монетку или еще что-то, аккуратно подбирал, опускаясь иногда в реку с головой. Неподалеку от него стоял другой паренек с ведром, за ним еще и еще. Они постоянно нагибались, собирая со дна «улов», и опускали его в большую набухшую сумку-карман у пояса. Мальчишки медленно двигались вперед, и у каждого, вероятно, была своя вотчина, за пределы которой он не смел переступить, но и к себе никого не пускал. Они зыркали друг на друга исподлобья, как звереныши.
Я выпрямилась и огляделась.
Хардвар, священная купальня, Ганг были освещены ярким солнцем, краски были сочными, по-восточному богатыми, на запястьях индианок сверкали украшения, душно пахли подвядшие цветочные гирлянды.
От воды тянуло холодом и свежестью, как из колодца, и вся река была похожа ка громадное, живое существо, сильное и могучее, но чуть притаившееся и притихшее в этот жаркий час утра.
Кашмирская шаль
— Да, я вас понял! Понял! Сообщу через два дня! Послезавтра! Думаю, что будет готова на следующей неделе. Не слышу! Все, до свидания! — Никита повесил трубку и вытер пот со лба.
— Ну что?
— Заказали статью, которая, кстати, тебя очень заинтересует. И в прямом, и в переносном смысле. Про кашмирские шали, если я правильно понял.
— В Кашмир поедем?
— Времени нет. Просили в конце той недели уже готовую статью продиктовать. Собирайся, поедем сейчас же в Кашмирский торговый центр. Чего тянуть?
К вечеру, когда солнце едва виднелось за деревьями, его присутствие все равно чувствовалось повсюду. Каждый дом, нагревшись за день, дышал жаром, словно печка. Разморенные и усталые от зноя люди шли медленно и осторожно, не ускоряя шага даже перед едущими машинами. И водители вели машины не так быстро, как утром, а будто бы по инерции, чтобы лишний раз не нажимать на тормоз.
Добраться до улицы импориумов — улицы торговых центров всех индийских штатов — было нелегко через всю эту вечернюю жару, едкую раскаленную пыль, толпы людей, идущих с работы или ожидающих вечно переполненные автобусы. В такие часы все магазины обычно пустынны. Импориумы тесно жались друг к другу и в то же время старались перещеголять один другого богатыми витринами и необычными входными дверьми-воротами, огромными для таких маленьких магазинчиков и удивляющими своей росписью, чеканкой, резным деревом и литыми медными украшениями. Такая дверь должна вести во дворец, замок или по меньшей мере в тронный зал. Но за массивной дверью кашмирского импориума оказался довольно скромный и уютный, отделанный мягким серым ковром магазинчик. Большая закругленная лестница вела наверх. От нафталиново-сандалового запаха хотелось чихать. Продавцы, шумно обсуждавшие что-то, тотчас замолкли, увидев возможных покупателей, приветливо поздоровались и встали по своим местам.
— Добро пожаловать, мадам, сэр, мы очень рады, что вы зашли к нам, — пропел улыбающийся низенький человечек, сверкая зубами. — Мадам, наверное, желает приобрести шубу из рыжей лисы? Лучший мех идет из Кашмира. Мадам, конечно, это знает.