Мы говорили о многом, о том, что происходит у неё в жизни и в школе, что она хочет по окончанию. Я знала и понимала, что не была так близка с ней уже очень давно и жалею об этом. Просто наступает момент, когда дети начинают стесняться говорить что- то своим родителям, боясь неодобрения или тому, что их начнут учить и говорить, что положено, а что нет. А ещё она сказала, что заметила, как Ника смотрела на меня и то, что кроме восхищения и желания, в ее глазах она видела любовь. Именно такую первую и юношескую, от которой подгибаются колени и дрожит голос, потому что переживаешь. Почему я этого всего не видела. Она рассмеялась и сказала немного с грустью, что с тех пор как отец бросил нас, я возвела стены и никому не позволяла приближаться к нам, в наш мир. Она тогда взяла за руку и сказала, что такому человеку можно доверить сердце...
Заходя в ресторан, я вижу Кирилла за столом возле окна, с ним сидит мужчина лет около сорока пяти, хорошо одет и в очках, похож на адвоката. Но вдруг ошибаюсь и это тот самый друг владелец этого чертового ресторана. Я не чувствую себя здесь уютно и комфортно, это место пугает меня. Хотя внешний интерьер довольно минималистичен, без ярких цветов. Но мне все равно как-то неспокойно, потому я не знаю, чего ждать от этой встречи. Я не люблю быть не в курсе событий, это выбивает из колеи. Слишком много мыслей в голове.
Подхожу к столику, здороваюсь со всеми и сажусь. Кирилл подозвал официанта, чтобы я заказала что-то себе. Легкий салат и кофе то, что нужно. Как я думала, это адвокат, который оформлял документ о моем сыне, то есть я отказываюсь от него, и единственным родителем станет бывший. После услышанного, я сидела немного в недоумении, я предполагала, что он хочет этого, но зачем сейчас... Почему спустя семь лет?!
Я повернулась к Кириллу с вопросом на лице, на что он пожал плечами. Я начала возмущаться, что ребёнок это не игрушка, что не появляться семь лет, а потом сказать здравствуйте - этого не достаточно! На что он ответил, что я ужасная мать, мой образ жизни будет влиять на ребёнка и что в нашей стране, а тем более с поддержкой адвоката- суд будет на его стороне. Тем более деньги позволяют, он не стеснялся говорить это при постороннем человеке.
- Что ты имеешь в виду под образом жизни?- мне все же было интересно знать.
Спать с девчонкой, которая младше меня - это отношения, которые не приветствуются в России. Большинство не толерантны и не поймут. Да и он не хочет, чтобы его плоть и кровь была воспитана такой распутной женщиной, как я. Я говорю, так ты вспомнил, что у тебя есть сын, как мило. На что он хлопнул ладошкой по столу и на его лице заходили желваки от злости и ненависти, что его бывшая жена спит с женщиной.
Я не вешаю ярлыков о своей ориентации, потому что Ника единственная к кому я почувствовала такие сильные эмоции.
Когда я заходила в ресторан, даже не обратила внимание, что кроме персонала и нас там никого нет. Меня напрягло это немного, потому что то, как он отреагировал на мою личную жизнь и мою постель. Минут через пять мы остались наедине за столом, Кирилл пытался донести до меня, что как подпишу договор, могу быть свободна. Но я не соглашалась пока, мне нужно увидеть сына, пыталась донести до него это. Спустя время он согласился и сказал, поехали.
Выйдя из ресторана, мы сели в его в автомобиль и двинулись в направлении его дома. Я не знала где это, но меня радовал факт, что я увижу сына. Подъезжая к белому высокому забору где- то в лесу, на окраине деревни, понятие не имею какой, потому что не вывесок, ничего такого не было. Они отворились, и мы въехали внутрь двора, где была охрана. Как только я попыталась вылезти из машины, двери заблокировали, и, повернувшись ко мне, Кирилл посмотрел таким взглядом, что не стало не по себе, потом он прыснул каким- то спреем. Это последнее, что я помнила.
Спустя полчаса я очнулась, в каком- то гараже, привязанная на стуле, в углу на потолке горела лампа. Через маленькое оконце в стене я поняла, что наступили сумерки. Спустя некоторое время дверь отворилась, и вошёл Кирилл, все также одет, как до этого, взяв стул, он подошёл и сел напротив меня. В руках он держал бумаги, думаю это был договор о передаче опеки, он встал развязал мне руки и вернулся на своё место.
Он начал говорить о многом. О нашей жизни, о том, как познакомились, как он за мной ухаживал, даже говорил, что была влюбленность, но я не верила, да и к чему эти разговоры, не понимаю. А потом сказал, что ему нужен сын, Мой сын, что это у него не прихоть, что то начал говорить о наследниках. Я подумала, господи, мы, что при царях живём или у него миллиарды и корпорация, которой нужен будущий руководитель. Он не был ни царем и корпорацией не владел, поэтому я не понимала его.
Я до сих пор жалела, что не согласилась с Никой, но теперь уже поздно об этом задумываться. Даже не представляю, что с ней сейчас творится . Это вероятнее всего большой хаос...
Я не отвечала ни одно утверждение Кирилла, я не хотела подписывать никакие бумаги даже под предлогом смерти. Он психовал, ругался, швырял вещи, затем схватил меня и повалил на пол, начал целовать, кусая, разрывая одежду. Крича о том, что ни одна девушка не заменит мужика. Я пыталась вырваться, пинала, кусала его - это ещё больше заводило бывшего. Я не могла его скинуть с себя, он был крупнее и сильнее меня. Когда я осталась в нижнем белье, он руками стискивал мою грудь, кусал её зубами, мне было больно, но я не плакала. Мама мне в своё время говорила, что насильника этим не разжалобишь, только сильнее спровоцируешь. Он разорвал мои трусики и откинул их в сторону, слышала, как он расстегнул ремень, затем ширинку - я зажмурилась. Мне было больно, неприятно. И тут я почувствовала лёгкость, рядом со мной опустился человек, это была Ника, моя девочка, любимая. Я упала в её объятия и расплакалась.
20
Пока Андрей собирал опергруппу, я слушала причитания Макса, зачем, почему, да и какого лешего я взяла с собой ствол. На меня удивлённо смотрели четыре пары глаз. Почему четыре? Да потому, что Макс видел однажды, как я стреляю и то, что он имеется у меня в арсенале. Наташа покачала головой, но молчала, а Влад не сказал ни слова, но думаю и не зачем. Он понимал, он все прекрасно понимал и возможно даже где-то в глубине души поддерживал меня. Но не произносил это вслух.
- Ты не понимаешь Макс! Ты не был на моем месте! Я и так устала ждать какой-то неопределенности! И ты, и он, этот Андрей, хотите, чтоб я сидела и просто ждала.
- Это опасно... я переживаю, ты же знаешь. - С грустью произнёс он.
- Я знаю, я буду осторожно и я тоже вас люблю! Но она моя семья, моя женщина, понимаешь,- с надрывом в голосе сказала я.
- Мы тебя не бросим, мы пойдём с тобой. Точнее не все, Наташа, ты в машине.
- Как в машине?! - крикнула она.