Влад обнял ее сильнее, прижал к себе в последний раз. Его глаза были мокрыми от слез. Даша думала, что вот так штормит океан, когда ему плохо, когда ему больно. Он не кричит, он прячет внутри себя все чувства, и не дает им выхода. Но те все равно берут вверх, вырываются и топят все вокруг. Сейчас она смотрела на океан.
– Я не хочу, чтобы тебе было больно, – хрипло сказало Даша, – я знаю, что ты говоришь это специально, чтобы успокоить меня. Прошу ненавидь меня, я разрешаю тебе это. Выплесни всю волну горя на меня, и уверяя, тебе станет легче.
Влад в ответ наклонился и поцеловал девушку. Нежно, страстно. Вложил в этот поцелуй остатки своих чувств.
– Мы теперь с тобой друг для друга всего лишь тени, отголоски в толпе из прохожих. Зачем мне ненавидеть остаточное явление!
И Влад засмеялся. Громко. Звонко. Он точно сошел с ума. А затем вновь резко зарыдал. Его трясло, как на морозе. Даша обняла его сильно и заплакала вместе с ним.
– Значит, мы никогда не попадали в слепую аварию, – Влад плачет. Это больно. Словно ему отрезают ногу без наркоза.
Даша не поднимает глаз. Она не может смотреть на него. Паршивое такое чувство – вины.
– Нет, наверное, мы с тобой остались в пробках. Не смогли добраться друг до друга. Не смогли прикоснуться. Да, определенно. Мы с тобой остались в пробке.
Эти слова – как решающий приговор. БАМ! И теперь вокруг осколки, что не склеить никак. И даже если попытаться, сколы все равно будет видно.
– Давай потанцуем в последний раз, – предложил Мурашов, и девушка кивнула головой, – под наш трек.
Мир перестал вращаться вокруг, замер, остановился. Присел посмотреть, как рушится настоящая любовь. Как двое влюбленным падают и разбиваются о скалы. Миру было паршиво за этим наблюдать, но он не мог ничего поделать.
– Небеса нам никогда этого не простят, – прошептал Мурашов девушке на ухо, прижимая ближе к себе и кружа в танце, – не простят, что мы так бесчеловечно загубили себя сами.
Музыка закончилось, но танец продолжался. В тишине, плавно перетекали чувства из одного сосуда в другой, и теперь они опустошены до дна, и заполниться до краев им не дано вновь.
– Ну, вот все, мне пора, – Даша отстранилась от Влада. – Скоро самолет.
Влад посмотрел на нее. Затем подошел к книжной полке, достал книгу.
– Это тебе на память, – он протянул Даше свою любимую книгу, – читай ее, и вспоминай меня.
– Конец есть конец, – вздохнула она и приняла книгу, – Ремарк бы написал отличную историю про нашу жизнь.
Влад не выдержал и снова прикоснулся к ее губам. Ему не хотелось ее отпускать, чтобы он не говорил, как бы он не старался. Это было невыносимо. И хоть он не злится на нее, не таит обиду, ему все равно было больно. Невыносимо больно.
– У тебя все будет хорошо, только дай мне сил уйти, – прошептала девушка, обнимая Мурашова за плечи, – дай уйти и не обернуться назад, не посмотреть в твои глаза. Прошу тебя, – она отдалилась от него, – закрой глаза и посчитай до пяти. И я больше никогда не солгу тебе, никогда. Потому что мы больше не встретимся! Закрой глаза, считай до пяти.
И Влад сделал, как просила Даша. Остался в темноте один на один с собой. Послушался стук двери.
Один! Она ушла навсегда, покинула его, как поезд свой родной перрон. Отправилась в дальнее путешествие, но в отличие от поезда, назад она не вернется.
Два! Чувства никогда не умрут, как бы сильно их не топили. Они будут жить, согревать Влада и Дашу на протяжении всей их долгой жизни.
Три! Время вылечит, любимые будут рядом. Раны перестанут кровоточить. Но это не так! Так бывает только в сопливых кинофильмах и дешевых книгах. В жизни все не так.