— Зай, надо просто перетерпеть. Еще полгода, и часы трансляции сократятся, а там станет проще. Ты потерпи, хорошо? Хорошо сыграем сейчас, расслабимся и прохалтурим потом. А хотя знаешь, мне тоже сложно. Невероятно сложно.
— Да я знаю. Но ты молодец, хорошо держишься, правда.
— Да даже не в том дело… понимаешь, я раньше никогда не думал, что со мной что-то не так. А сейчас грызет такое чувство, гаденькое, не знаю, как тебе описать — как будто я не дотягиваю. Не соответствую. Я каждый раз, когда их голос слышу, начинаю чувствовать себя неудачником, понимаешь?
— Ну нет, ты не неудачник, ты лучший в мире.
— А я вот уже сомневаюсь, и сильно сомневаюсь. Чувствую себя недо… самцом? Недочеловеком? Но это гнетет, ужасно. Я не хочу быть недо-кем-то, хочу быть нормальным, так, как раньше! А не получается, никак! А ведь Женя, будь он неладен, меня предупреждал, а мне от этого еще паршивее становится!..
— Еще три минуты.
— Три минуты… Ромочка, держимся. Еще чуток. Наши все равно победят, да же?
— Ну разумеется, — лицо партнера разгладилось, он повалил Волю на песок и страстно поцеловал. — Зато мне тебя эти дни хочется, как никогда. Может, пока все спят, спрячемся вон там, вон в тех кустах?
— А я как раз там листьев пальмы натаскал, чтобы песок к спине не лип. Идем, скорей.
И оба, глупо хихикая, поползли к поросшей части берега, одновременно включая трансляцию. Поразительно, но факт — во время секса никто к ним с нотациями не приставал.
Тем же утром, прячась от биоэнергетиков, Женя сидел в непроходимой чаще леса. Расчистил пятачок земли, закрыл глаза, слушал ненавязчивую мелодию и пытался расслабиться.
Но не получалось, никак. Чуткие уши улавливали посторонние голоса и рокот чужих машин, а воображение вовсю рисовало, как чужаки нагло и беспринципно ворошат его листья, перекапывают его землю и трогают его деревья. Грязными руками! Что злило, злило, ужасно злило. Из-за злости он не слышал музыку, не видел ничего вокруг, а только прислушивался и раздражался еще больше.
— У-р-р, — проурчала где-то рядом Фима.
Маленькая Фимуля. Чем старше она становилась, тем реже исчезала надолго, а в последние дни и вовсе ходила по пятам. Женя не сомневался, что когда-нибудь настанет тот час, когда любимица позволит себя погладить.
Может быть, даже сейчас. Должно же этим утром произойти хоть что-нибудь хорошее?
— Фима, — ласково подозвал ее. Лиса послушно подошла, села, как обычно прикрыла темные кончики передних лап пушистым хвостом и важно уставилась на Женю. В огромных немигающих глазах он видел отражение себя и леса.
— У меня сейчас мышей нет. И идти за ними я не могу, там ходят люди. Понимаешь? Люди, ходят, чужие.
Фима пошевелила усами. Наверное, в знак солидарности.
— Во-о-от, — протянул Женя, плавно подвинувшись к лисе, — вот и я о чем.
Медленно потянул к рыжей голове руку. Фима подозрительно обнюхала пальцы и осталась сидеть на месте.
— А кто у нас тут хорошая самочка? — пропел он, осторожно касаясь огненной шубки. Лиса оскалилась и издала утробный звук, похожий на рык. — Ну вот, — одернул руку. — Что ты дикая такая?
— У-и-р-р-р, — ответила Фима.
— Понятно, — вздохнул Женя.
Увы, чудо не произошло. Но зато получилось хотя бы отвлечься, и теперь мысли о биоэнергетиках вытеснили другие размышления. Фима, продолжая урчать, легла и положила голову на лапы, а Женя задумался: он никогда не слышал подобных звуков от других лис, потому что между собой они никогда их не произносили. Следовательно, особое рычание, фырки и прочие звуки предназначались исключительно ему. Словно Фима общалась с сородичами на одном языке, а с ним — на другом, усложненном.
Два языка внутри одного вида… оба разные… бред? Или же нет?
Женя быстро, чтобы не передумать, прикрыл глаза и не мешкая связался с Герой. В первый раз. По собственной инициативе. И ни малейшего дискомфорта при этом не испытал.
В это самое время Гера допытывался до Воли:
— Воля, ты почему на работу не летаешь?
— Потому что, — буркнул тот.
— Ты должен осваивать внешнюю сферу, а ты дома все время сидишь.
— Да понял я, понял, — раздраженно ответил Воля. Гере иногда казалось, что конкретно этот участник питает к нему личную неприязнь. — Завтра слетаю.
— Ну, смотри… Женя?
— Что — Женя? — напрягся участник.
— Ах, нет, извини, я не тебе, — Гера быстро прервал трансляцию с Волей и принял входящую, от Жени.
Партнер никогда не связывался с ним прежде. Это Гера ему мог отправить в течение дня несколько сообщений рода «С добрым утром!» или предупредить, что скоро будет, но сам партнер — ни разу, он даже на сообщения не отвечал. Вероятно, он их и не читал. И в его трансляции мерещилось что-то волнительное и из ряда вон выходящее.
— Что-то случилось? — вместо приветствия выпалил Гера.
— Нет. Ничего. Я просто сижу в чаще, разговариваю с Фимой, и меня осенило.
— Ты разговариваешь с лисой? Ну, бывает.
— Не перебивай. И не ехидничай. И вот о чем я подумал: тот кусок со статистикой, который ты не можешь перевести. А ты не рассматривал вероятность того, что наши предки могли разговаривать на разных языках? Что, если у них был не единый общеземной язык, как у нормальных людей, а несколько, и твоя расшифровка банально не подходит к пояснениям в таблице, потому что разработана для другого типа речи?
— Несколько языков внутри одного вида? Да ну что за бред?
— Судя по тому, что я от тебя узнал о предках, они и не до такого могли додуматься. В целом, это все, что я хотел сказать.
— Хотя, ты знаешь… а ведь не исключено. Серьезно, мне такое и в голову не приходило, но ведь все складывается! Точно, я разработаю принципиально новую расшифровку, с нуля. Ты же не расстроишься, если я прилечу на пару часов позже?
— Конечно, нет, — растроенно ответил Женя.
— Ну солнце, я постараюсь управиться быстрее.
— Я же сказал. Я не расстроен, — отрезал партнер и отключился.
А Гера, не теряя время даром, взял в руки экран и создал новый файл.
Глава 10-2. Про романтичного крысенка
Снаружи стемнело, а Женя, выжатый за день донельзя, все ходил подле лаборатории и чего-то ждал. Биоэнергетики улетели, оставив после себя бардак и хаос, и вроде бы пришло время выдохнуть и вернуться в привычное русло, а не получалось. Он старался делать вид, хотя бы перед Фимой, что с ним все нормально, так, как обычно, но от обиды хотелось выть. Прошло не два часа, а все четыре, а Гера так и не прилетел. И, по-хорошему, стоило лечь спать, но не хотелось. Вернее, не моглось. Женя неожиданно сообразил, что почти целую неделю не ночевал один, а спал в обнимку с кем-то, это во-первых. А во-вторых, ему очень понравилось спать не одному, и теперь просто взять и лечь он физически не мог. Более того, в голову закрались крамольные мысли, что, в принципе, гораздо приятнее было бы бодрствовать всю ночь, злиться и следить на дереве за Герой, боясь, что тот вот-вот сорвется, чем мирно спать там же, но одному.
— Фима, я к нему привык.
Лиса зевнула. А после насторожилась и спряталась в кустах, потому что уловила тихий рокот гравиталета. Женя тоже его расслышал, и тут же сделал циничное лицо, чтобы Гера не догадался, как он по нему скучал.
— Ты говорил про два часа, — сердито проворчал, выйдя навстречу.
— Так то же было образно-фигурально, — он подошел, обнял. — Я тоже соскучился. Зато почти все сделал, составил новую программу и поставил на автоподбор. День, два, и данные будут наши!