— Это хорошо. Наверно, — Женя вцепился в плечи Геры, все еще не совсем веря, что он на самом деле стоит напротив. Но нет, стоял. Минуту назад его не было, а сейчас был, как будто и не улетал. И его запросто можно, например, взять на руки, или прикусить за нос. Странное чувство. Никогда раньше Жене не хотелось кусать других людей за носы и уж тем более брать их на руки. Разве только что Ару, но тот сразу и четко расставил границы, и мечты остались мечтами, а здесь — бери и делай, что хочешь.
Потрясающе. Как будто человек напротив — что-то свое, личное. Как Фима или лес.
Например, можно пальцами взъерошить ему волосы — Женя взъерошил. Или руки подвести за поясницу, и прижать его к себе, а потом посмотреть на живой огонь в зрачках; резко вздернуть подбородком — так веки Геры испугано сомкнулись, а ресницы затопорщились во все стороны — и цапнуть уже наконец этот несчастный нос!
— Э-эй! — смеясь, партнер спрятал лицо в его плечо. — Ну что ты делаешь?
— Я пристаю к тебе, — а вот теперь можно костяшками пальцев прощупать позвонки сквозь ткань. Круговыми движениями. Не торопясь. Начиная с цервикальных и ниже, ниже, до копчика. Остевые отростки острые, кожа на них скользит, словно не прикреплена ничем — а партнер выгибается назад и одно что не урчит. Он переключился на ребра, но тут Гера едва заметно сморщился — Женя убрал руки, схватил его за бока, тряхнул, не сильно, но уверенно; после чуть наклонился и поцеловал.
— Что с тобой? Ты сегодня подозрительно нежный, — сказал Гера. А уголки его губ взметнулись вверх, и опускаться не желали.
— Не язви. А то все настроение слетит, — носом обвел ушную раковину по периметру. «Тук-тук, тук-тук, тук-тук», — бодрым ритмом отдавался стук чужого сердца. — Знаешь, чего я хочу?
— Чего?
— Что-то большое, светлое, успокаивающее. Но не материальное. Мне отвлечься надо. Что-то… не знаю. Гер, ты же постарше. Может, ты знаешь, чего я хочу?
— Э-эй, как одно связано с другим? — он встал на цыпочки, обнял за шею. — Но я знаю, чего ты хочешь. Того же, чего и я. Знаешь, эти участники меня сегодня совсем добили. Отвлечься. Развлечься. Я знаю, как.
— И что же это?
— О-о-о. Это кое-что очень интересное. И мы прямо сейчас этим займемся! Только, с одним условием.
— С каким?
— Ты мне доверишься и в ближайший час будешь делать все, что я скажу.
— Хм-м-м… — Женя сощурился и подался назад. Выглядел Гера загадочно, хотя бы потому, что лицо старался держать предельно серьезным, но смеющиеся мимические морщинки вокруг глаз его выдавали. Явно что-то затеял. Явно что-то интересное. — Только если…
— Без если. Или да, или нет, — он стал выглядеть еще хитрее. Глаза напротив в темноте походили на кошачьи, так же светились изнутри, алым пламенем. В их глубине виднелись звезды. Немного. Густая крона прятала большую часть небесной красоты.
— Согласен, — не смог не согласиться Женя. — Но на обмен. Если потом ты тоже сделаешь то, что я скажу.
— Ладно. Идет, — сдался партнер.
— Мне раздеться?
— Нет. Наоборот! Одевайся, да потеплее, и летим ко мне!
— Я никуда не хочу лететь! — возмутился он.
— Я никогда на это не сяду! — возмутился еще раз, минут двадцать спустя, стоя в теплом жилете из чернобурки в пещере Геры. Оранжевые отблески огня плясали на стенах, в стороне мигал экран, за стеклом простирались мерцающие в свете луны заснеженные пики, а партнер с диким грохотом что-то выдергивал из-под кучи хлама, сваленной в углу. И это «что-то» доверия не внушало совершенно — продолговатая конструкция на широких полозьях, с бортами по краю, цельностальная.
— Сядешь-сядешь, куда ты денешься, — самоуверенно заявил Гера, дернул конструкцию еще раз и с ней наперевес повалился на пол. — Есть! А теперь, озаботимся вопросом безопасности.
— То есть, мы полетим обратно?
— А-хах, не. Садись, — партнер оставил конструкцию и подполз к Жене. — Волосы. Их надо надежно спрятать. Ты же не против, если я тебя переплету немного? А хотя зачем спрашиваю, ты же подписался делать все, что я скажу… — он надавил на плечи, и волей-неволей пришлось приземлиться на шкуру медведя. — Вот так, сейчас, пара минуточек… Расслабься.
Пришлось прикрыть глаза и напрячься. Все происходящее, мягко говоря, не очень нравилось, и Женя не совсем понимал, как так вышло, что он, здравомыслящий человек, покинул лес ради неизвестно чего, да еще и позволяет делать с собой что-то. Сначала с него сняли капюшон, потом в районе затылка пошли мягкие рывки — Гера развязал косу и теперь ловко ее распускал, пропуская пряди через пальцы. Быстро-быстро добрался до верху, пригладил волосы — волнистые локоны, упругие и блестящие, рассыпались по спине и по плечам; отошел на пару шагов и всплеснул руками: