Сознание путника туманилось, игнорируя и дорогу под собой, и буквальные кадры "Интерстеллара" на розовеющем горизонте… То мелькая бесконечными звёздами, то бросая в дрожь от одновременного могущества и женственной красоты, природа улыбалась одиноким душам напевая что-то себе под нос юным майским ветром… В густых кронах вновь стали раздаваться голоса беззаботных соловьёв да робких кукушек, а алый градиент рассвета улыбчиво пробивался сквозь пушистые лапки елей, неуверенно заглядывая в лес струистыми лучами…
— Молодой человек… — послышалось в туманной голове скитальца, — Молодой человек…
Мишка на минуту впал в ступор… В непонятном страхе он обернулся в сторону голоса, который принадлежал высокому солдату, за чьей спиной виднелся небольшой пост КПП, с автоматом на ремне и небольшим блокнотом, выглядывающим из кармана его накидки защитного цвета…
— Разрешите спросить?.. — столкнулся со стеклянным взглядом тот, — Откуда вы?..
— Я не знаю… — не отрывал взгляд от солдата Мишка, погружённый в пустые воспоминания.
— Вы не помните?.. — насторожился солдат.
— Помню, что в Сосновку идём… — тоскливо ответил товарищ.
— Хорошо… — загадочно осматривал порванные полы штанов солдат, — Разрешите, я осмотрю вашего товарища…
Склонившись над Димкой, обнимаемый жестокими лапами Морфея, солдат аккуратно осмотрел рану и поинтересовался…
— Давно у товарища травма?..
— Тридцать седьмой километр… — в бездыханном голосе стали чувствовться нотки слёз, — Ранение "слепое" всё обработано…
— Хорошо… — поднялся солдат, — Для вас будет предоставлена помощь, попрошу минуту…
Как только высокий мужчина проскользнул своими холодными карими глазами по измождённому Мишиному льду, крепкий товарищ пустил по щеке слезу неизмеривого счастья и глубокой неистовой печали, словно дикий зверь, мечущаяся по усталому сердцу…
Через мгновение, из брезентовых палаток, раскинувшиеся аккурат у поста КПП и полуразрушенных деревянных домиков, под командованием того самого солдата, выбежали двое молодых парней с ручными носилками…
Осторожно и оперативно погрузив Димку, они направились прямиком в небольшое трёхэтажное здание, от чьего фасада так и веяло Сталинской натурой…
— А к вам будет ещё несколько вопросов, но вам не стоит бояться… — обратился к Мишке солдат, подзывая пройти за ним в трёхэтажную больницу.
Внутри сталинки так и веяло ностальгическим запахом спирта и пыли, какой был у Мишки в носу вплоть до самой Бури… По, еле освещаемым окнами и масляными фонарями, коридорам сидели хмурые старики, дремлющие дети, тоскующие женщины и строгие солдаты… В конце концов Димка скрылся за дверями "Хирургическое отделение", а Мишку попросили подняться за солдатом на второй этаж, к палатам…
— Могу поинтересоваться вашим именем и фамилией?.. — доставал свой блокнот солдат, — Это для списка "Пропавших", мы записываем некоторые данные, чтобы, знающий вас, человек мог вас найти или хотя бы знать, что вы живы…
Мишка, тоскливо осмотрев коридор, а затем и усталое лицо солдата, неуверенно начал…
— Меня Михаилом звать… Нечаев я…
— Хорошо, вы направлялись в Сосновку… — продолжил тот, — Но не помните откуда?..
— Из Уфы… — внезапно выпалил Миша.
— Уфимские ребята?..
— Ну почти… Мы учились там, работали, а потом Буря…
— Понятно… А товарища как звать?..
— Дима… Сапронов Дима…
— Что произошло с Димой?..
— Хозяев знаете?.. — холодно произнёс Мишка.
Только при одном слове у солдата остекленели глаза и пошёл холодный пот…
— Та ещё тварь… Анархист чёртов…
— Во-во… Я не хотел дать умереть невинному, а по итогу чуть не убил друга…
— Шальная пуля?..
Миша тоскливо кивнул головой…
— Вылечим мы Диму, не переживайте… И вот ещё… Если нам повезёт, то завтра обещалась приехать машина… Но это ещё не точно, так что у вас есть день отлежаться… А часов в шесть утра вас предупредят…
— М-машина?.. — трепетно вопросил Миша.
— Да, нам удалось восстановить пару единиц техники, но и это было огромной удачей, так что не вешайте нос, если завтра не уедете…
Последние слова солдата прозвучали столь жизнеутверждающе, что робкий товарищ, даже оставшись наедине в тёмном коридоре, не отставил мыслей и продолжал надеяться…
Одинокий вздох Мишки тоскливо разнёсся по пустынному коридору, изредка кашляя проснувшимися больными да стуча ботинками редких врачей… Лучики улыбчивого солнца стали любопытно заглядывать в тихий городок да ласкать одинокие окошки… Но тоскливое умиротворение внезапно нарушила старая скрипучая дверь лестничного пролёта, за которым показались те самые парнишки…