Неожиданная радость схватила усталое сердце… Сглотнув ночной ком и немного придя в себя, Мишка взвалил на себя рюкзаки и осторожно помог Димке доковылять до выхода… Перед лестничной клеткой, на остатках проводов, тускло мигала масляная лампа, прощально глядя вслед бравым мужичкам…
Выйдя из пустынного коридора за старую скрипучую дверь, глазам бросилась небольшая толпа людей, сопровождаемая солдатами, снующие туда-сюда с рюкзаками и коробками…
Но помимо строгих голосов и шептания дождя, воздух разрезало знакомое рычание дизельного движка… Томной громадиной вздымался великан дорог над потерянными душами, улыбаясь майскому дождику фирменным бежевым кузовом, кое-где покрытый брызгами и кусками грязи… Грозное дыхание и редкий стон пневматического тормоза возбуждали дремлющий город, заставляя оставшихся его жителей взглянуть на это чудо, выплывшее из мрака башкирских лесов…
К товарищам подбежал солдатик, неожиданно подобравший свободное плечо Димки и доблестно доведя мужичков прямиком до брезентового кузова… Ещё дремлющее в бархате ночи, солнышко щекотало верхушки ёлочек, пуская тусклые лучи по сонным улицам… Послышалось дребезжание водительской двери, после чего, через два коротеньких гудка, усталый КрАЗ 260 тронулся навстречу дождливым дорогам…
Мишка ещё долго глядел вслед, растворяющемуся в тумане, городку, вскоре скрывшийся за пышными тенями ёлочек… Дорога всё хлюпала по лужам, всякий раз расступающиеся перед мощными колёсами… Те редкие машины, что были брошены судьбою на погибель, тоскливо глядели вслед матёрому здоровяку, разрезающий мрак своими тусклыми фарами…
— Непривычно, правда?.. — послышался лёгкий баритон Димки.
— Ещё бы… — улыбнулся Мишка, покачиваясь в такт машине, — Вот так путешествие выдалось…
— Не говори… — выдохнул Дима, — На день раньше уже будем на месте…
Мишка, лишь тоскливо улыбнувшись в ответ, вновь повернулся к необыкновенному пейзажу, открывающийся с небольшого пригорочка, по которому и полз наш бежевый кораблик жизни…
Чёрно-сизое дыхание КрАЗа разносилось по бескрайним лугам, пугая задумавшихся ворон да пробуждая задремавшую природу ревущим движком… Дворники тоскливо насвистывали свою песенку, разгоняя потоки дождя с ветрового стекла по разные стороны… Массивные колёса наматывали на себя грязь и брызгали ею на борта да по обочине, придавая грузовику не то некой брутальности, не то уставший и матёрый вид…
В кузове также царила сонная тоска: из полумрака доносился редкий кашель, на полу да под ногами катались коробки с провизией для родного села, а на поворотах то и дело грузовик стонал и скрипел… Над Мишкой и Димкой будто склонилось десять усталых душ… А майское солнышко, даже не смотря на густые и хмурые тучи, продолжало улыбаться и красить этот белый мир необыкновенными картинами Ренессанса…
— Давно в пути?.. — неожиданно спросил добрый голос напротив Мишки.
— Неделю… — устало ответил тот, как-то подозрительно присматриваясь к знакомым очертаниям мужчины, — А вы?..
— Я… — погрустнел голос, — С февраля в Сосновке не был…
— Дядя Женя… — прошептал Мишка, берясь за лицо.
— Так и знал, что вспомнишь… — улыбнулся тот своими густыми усами, — Откуда идёте, сорванцы?..
— Из Уфы… — приветливо поддержал диалог Димка, — Как от работы и службы оторвались, сразу направились домой…
— Только жаль, что так поздно… — тоскливо договорил Мишка.
— Никто в этой жизни никого не обогнал, но и не отстал… — сделал лирическое отступление Дядя Женя, — Устали с дороги?..
— Дядь Жень, ну ты самое то главное расскажи… — напрягся Мишка, — Как или кто тебя сюда забросил?..
Немного помявшись и глубоко выдохнув, добрый старичок начал…
— Судьба ребят, она всех когда-нибудь да куда-нибудь приведёт… Вот и привела она меня к бандитам… Вышел я, значит, за провизией в лес… Вокруг волки, но чувствуется, что тихо, подозрительно тихо… Потом иду и слышу, что меня свистом кличут, ну я и обомлел… Бандюги напали, и мало того, отобрать ружьё хотели… Оказалось, что это я на их территории охотничал… Вижу затем, крепкого плечистого мужика — главарь их походу… Ну и, поняв то к чему дело идёт, я по дурости и побежал, думал и время есть и меж сосен коней их запутаю, а тот как метко стрельнет… Дальше как в тумане… Окочурился я уже в каком-то доме… Обокрали меня… И тут, сбоку замечаю мужичка ещё одного… "Ты чьих будешь то", говорю, а он мне и поведал, что мы в селе Перепёлкино… То ли так он твердил…. Не помню… Если, говорит, жить хочешь — надо будет тебе карту местных лесов знать и желательно к завтрашнему дню, обокрасть они кого-то хотели… Лагерь иной, по-моему… А я то картографом обучался, знаю те леса, но совесть то грызть будет… И предложил я, значит, Роме — ну мужику тому, бежать как-нибудь из этого ада… А он головой качает, видно тоже хочет, а не знает как… Ну и мы на следующий день и бежали: как к деревеньке какой-то подъезжали, дело к ночи шло, а мы под собой густой овраг видим… С саней в один момент как прыгнем, кубарем по склону… Искали нас, конечно, но повезло нам потом… Видим огни впереди… Сквозь снег хромаем, следы оставляем, голоса ревут и такой ордой мы как раз к этому же армейскому городку в объятия… Спросили с нас, конечно, потом, а мы то мужички хитрые, всё им доложили, пущай помучаются, анархисты хреновы… Может и жизнь чью спасли…