Весь грузовик будто заслушался сей необычной историей… Дождь аплодировал по крыше и окнам, поражаясь мужеству и спокойствию, казалось бы, обычного деревенского жителя, каждодневно возящийся со своим УАЗом "Буханка"… А наши бравые товарищи, не отпуская ушей, глядели старичку в его добрые карие глаза, невольно улыбающиеся тонкими морщинками…
Дорога резко свернула и уже была не узкой колеёй посреди пролесков, а полноценной грунтовой трассой, ведущая бежевый КрАЗ к триумфу… На обочине показался тоскливый микроавтобус, давно позабывший тепло своего двигателя, да лёгкие руки водителя на руле… Лес покорно слушал плачь дождя, молчаливо покачиваясь под редкими заигрывания ветра да дрожа робкими лапками елей…
Но вот на усталом лице водителя показалась лёгкая улыбка: из-за деревьев выплыл чёрно-белый указатель родного села… Необычный трепет схватил молодые сердца, разрывая их на части от вида знакомых крыш и заборов… По густой щеке Дяди Жени потекла стальная слеза мужского несгибаемого сердца…
Встав на перекрёстке двух главных дорог, могучая махина зашипела пневматическим тормозом и хлопнула дребезжащими дверьми… Открылся борт и по небольшой стремяночке, один за одним, стали спускаться странствующие души и коробки с провизией… В последний раз взглянув на усталую громадину, бравая троица направилась к дому детства, счастья и незаменимой материнской любви…
Послышалось три металлических стука в ворота, а на крыльце зашуршали знакомые шаги…
— Батюшки!.. — схватилась за лицо мама, скрывая неожиданные слёзы, хотя её рыдания не услышал бы лишь глухой…
— Родные мои, где вы были то всё это время!? — в истерике спросила мама, обнимая уставшую троицу…
— Да ладно тебе, мам, мы просто гуляли… — старался утешить её Мишка.
— А с Димочкой что случилось!? — провожая ребят в дом, внезапно заметила мама.
— Нина Сергеевна, ладно вам ребят ругать, вернулись то живые… — улыбнулся Дядя Женя.
— Евгений Борисович, но они же дети… — более-менее приходила в себя мама.
Войдя в дом с бордовой крышей, в нос сразу же попал непередаваемый запах детства, свежей лаврушки да топлёной печи…
— Сейчас ухи наваристой наложу… — хлопотала по кухне мама, — Картошечки наделаю, недавно привезли нам…
— Мам, а где же Димкина родня?.. — поинтересовался Мишка.
— Мама в соседнее село на работу уехала, а папа должен был подойти… — сверял по часам родной Мишке голос, — Эх, ну и балбесина же ты, Миша…
Товарищ аж отпрянул в счастливой улыбке…
— С чего тому быть?..
— Чего же ты на машине то с Димой не поехал тогда?..
— Так я же Маруське её отдал, чтобы вам на автобусы не тратиться и спокойно доехать… Да и она б к себе нормально добралась…
— Ладно твоя, а Димина?.. Да и на кой тебе эта работа нужна была, мир рушится, а он работает…
— Не мог я Диму в городе оставить… А ещё эта служба… А когда она кончилась, уже был февраль… Пока мы собрались, уже и май наступил…
— В общем, опоздали по всем фронтам… — улыбнулся Димка.
Через время к застолью, с великой радостью, присоединился Димкин папа… С братской манерой обняв того за плечи, стал расспрашивать наших ребят и Дядю Женю, в том числе, об их похождениях, иногда добавляя и свои, не менее интересные…
Дождик постепенно заканчивался, оставляя за собой миллионы луж, отражающие в своих глазах бескрайнее прекрасное небо, наполненное градиентом заката и хмурыми тучами… Евгений Борисович, пожелав давним друзьям спокойной ночи, отправился к себе домой, где его уже заждалась родненькая "Буханка"… Папа Димки, разрешив парням впервые за долгие годы переночевать на родном чердаке и пообещав к завтрашнему дню растопить такую баньку, что чертям жарко будет, отправился к себе в соседний дом…