— Кыш! Прорва. Оголодали вы…
Пока Сергей накормил и напоил эту ораву, совсем стемнело. Прилег на диван и — как умер.
— Сын! В школу опоздаешь. Я на работу пошел.
Сергей откинул одеяло — интересно: ложился в горнице, оказался на кровати в своей комнате. Раздетый. Не папка ли перенес его? Заспал.
Он наскоро заправил постель, прошлепал к умывальнику. Около умывальника — расписание уроков. Заглянул. Уроков: география с геометрией, портфель — баран влезет. Отец старый свой отдал: привыкай, меня сменишь.
— Да! Не забыть булочку хлеба прихватить для Надюшки.
Побежал в кладовку.
Включил свет, поднял крышку сундука. Зажаристые, смазанные маслом караваи стояли ребром один к одному и пахли.
— Неужели мы столько хлеба получаем? Что уж там за карточки и за списки такие? А может быть…
Сергей втолкал одну буханку, подумал, книжки — под ремень, втолкал другую.
— Не обеднеют.
В класс заявился с подозрительным раздутым портфелем. Уже почти все в сборе. Девчонки звонка ждут, расселись по местам. Витька разъясняет Герке глаголы, очки запотели. Петька уши заткнул, географию учит.
— Брось, первого урока не будет, учителка заболела.
Сергей положил перед ним портфель и чуточку приоткрыл его.
— Вам с Надькой.
— Чур, мне! — перепорхнул к Петьке Подкопайчик. Учуял носатик.
— А це не бачив? — Герка поднес к самому стеклышку выпуклый кукиш и пошевелил большим пальцем.
Заперешептывались и захихикали девчонки, косясь на мальчишек с их портфелем. Желтый, обшарпанный. Где замок — грязное пятно. Петька переложил из него хлеб к себе в парту: ему принесли? Ему.
У Герки даже глаза помутнели.
— Позычь трошки. Ну хучь ось такэнький кусманчик, — отчеркнул он уголок парты.
— А складень есть?
— Е.
Герка, ломая ноготь, отжал лезвие. Петька достал каравай. Подкопайчик судорожно глотнул слюну, отвернулись и замолчали девчонки.
— Дели на всех, — не выдержал Сергей. — Оба дели. Завтра еще будет.
Петька повел плечами:
— Ты хозяин. Сколько нас?
Герка живо вскочил и задирижировал скрюченной пятерней:
— Пара, пара, пара… Штук, мабуть…
— Не «штук, мабуть», ты считай точно.
— Пара, пара… Пара… Ось, мабуть, штук двадцать. Кромсай.
Кромсай. Не плитка жмыха — настоящий хлеб, да еще круглый. Но Петька в геометрии силен. Отодвинул наблюдателей, чтобы не мешали, подталкивают, поколдовал линейкой, наметил десять долек кончиком ножа.
— Ну-ка, Герман, глянь: ровные?
— Та ровные же ж.
Сел Сергей в уголок, посматривает исподтишка, кто как ест.
Ели по-разному. Интересно. Кажется, чего тут особенного: кусай да жуй. А Герка вон за три захода управился.
Витька Подкопайчик выщипывал мякиш, подносил его к носу, раздувал ноздри, нюхал, бережно клал на язык, плотно сжимал губы, прищуривался и мелко-мелко стриг челюстями.
Девчонки, как сговорились, стыдливо прятали кусок в парту, но тоска по хлебу заставляла руки тянуться к пайке. Отломит корочку, поозирается, сунет за щеку и дыхание затаит.
А Петька закончил дележ, смел на ладонь мелочь, кинул в рот. Потом выдрал из середины тетради чистый лист и аккуратно завернул в него свою долю. Надьке.
4
Домой шли вместе. Они всегда из школы шли вместе, если не случится что-нибудь вроде вчерашней ссоры. Возле демаревского дома остановились.
— Уроки сделаешь — прибегай.
— Ладно. А то, может, к нам завернешь? Пообедаем.
— Да, ну… За это спасибо.
Пообедать Петька и непрочь бы, да неудобно: на прошлой неделе угощался. А Сергею хотелось показать отцу, что он помирился с другом, и решительно втолкнул его в ограду.
У крыльца разулись.
— Здравствуйте, — робко поздоровался он, едва перешагнув порог. Высоки пороги у Демаревых.
Илья Анисимович и головы не повернул. Анна Ивановна откивнулась-таки и удалилась в горницу.
— Сейчас поедим. Батя вот бабки подобьет, — шепнул Сергей Петьке. — Давай руки пока вымоем.
Вымыли руки. Решили на черновик задачку по алгебре, а счеты щелкают и щелкают. Илья Анисимович, придерживая пальцем цифры, усердно гонял облезлые косточки по медным спицам.
Из горницы выглянула Анна Ивановна, поманила сына пальцем, отвела в глубь комнаты и, по-бабьи скрестив под грудью руки, резко повернулась к Сергею: