Потом наступила тьма...
... Пришёл в себя где-то. На чём-то. Голова раскалывалась, в висках стучали барабаны, во рту будто кошки нагадили. Попытался разлепить глаза. Получилось со второй попытки, открываться те не очень-то и хотели.
Темно. Лишь где-то на периферии зрения слабый подрагивающий отблеск, будто свеча горела. Чьё-то шумное дыхание рядом. Барон? В темноте Василий видел не хуже, чем днём, повернул гудящую голову на звук. Точно. Лежит на спине, окорока в стороны. Кряхтя, поднялся, подошёл, тыкнул в бок лапой. Ага, завозился. Однако что произошло? И где это они?
Огляделся. Похоже на небольшой чулан, в углу куча хлама, по стенам развешаны какие-то вещи, сразу видно - старьё. Входная дверь приоткрыта, свет проникал в щелку. Пока Барон стонал, чертыхался и приходил в себя, решил осторожно выглянуть. Выглянул. И не удержался от возгласа:
- Ёшкин-кошкин! Что за хрень?
То, что увидел Васисуалий, на самом деле хренью никак не являлось, просто у кота не нашлось нормальных слов выразить свои чувства.
Когда-то давно попалась ему в лапы богато иллюстрированная книжка из Среднего мира о местных замках, любили там энто дело. Поразился он тогда убранству залов: золоту, серебру, картинам, бронзе, мебели, каминам, люстрам и гигантским шторам на огромных окнах. Нечто подобное узрел и сейчас, этакую готику при свечах. И натурально обомлел. Даже голова прошла.
Это действительно был зал, длинный, высокий, с повисшей над огромным столом люстрой в виде массивного колеса, утыканного горящими свечами. На столе же множество блюд, судков, графинов, тарелок - милости просим, мол, откушать, чем бог послал. Только вот не было никого в зале или Василий пока никого не видел. Темно по углам, хоть подсвечники были и там, и тут расставлены. Не, что за дела, в самом деле? Теперь любопытство заявило о себе в полный голос, и Василий решил выйти, посмотреть, пощупать, понюхать. Но об осторожности вдруг напомнил очухавшийся Барон, цепко ухватив за плечо и горячо зашептав на ухо:
- Куда, етить твою коленку?
Но Василию было очень интересно, поэтому спросил:
- А что такого? Там?
И указал на стол с едальными прибамбасами. Хотя, понятно, имел в виду не жратву как таковую, а обстановку вокруг и рядом.
- Там? А там, друг Вася, всё очень плохо. Кажется, я знаю, куда нас завёз этот проныра Лис. Усыпил, скотина, бдительность посредством молока и спящих привёз прямо в лапы к Людоеду. Выбираться надо, дружище, и чем скорее, тем лучше для наших задниц.
Васисуалий притих. И испугался, и задумался. Мало кто не слышал в Мирах про Людоеда, им пугали и детишек, и слишком пронырливых взрослых. Будто страшнее зверя на свете нет (вообще-то кот в лице Василия был категорически с этим не согласен), будто все беды от него, будто он может устроить всем весёлую жизнь и чтобы такого не случилось, нижанские откупаются - их-то Мир к Людоеду ближе всего. Чем они откупаются, подробно не знали, но теперь Василий стал кое-что понимать. А вот пришлыми и откупаются.
- Ох, верните меня обратно, - попятился и ткнулся в бедро Барона. Охнули оба. Помолчали. В зале тоже было тихо. Постояли с полминуты, потом Барон произнёс:
- Ладно, пошли. Сваливать надо, а из чулана как свалишь?.
И первым вышел на свободу. Огляделся и вдруг осторожно, на цыпочках, подошёл к столу, схватил графин с чем-то тёмным, припал к горлышку. Василий мягко подскочил.
- Ты чё, с ума сошёл?
- Жажда замучила после снотворного, хочешь? - и сунул под нос ополовиненный графин. Говорили шёпотом. - Классный морс!
- Давай, - Вася обхватил лапами горлышко, но не удержал тяжёлый графин и бухнул об пол.
- Млять! - Барон аж присел. Захотелось ему сейчас сделаться маленьким, неприметны и юрким, как мышка.
Распахнулась дальняя дверь. Уверенно, настежь, и в зал кто-то вошёл. Огромный, тяжеловесный и мрачный.
- Млять! - повторил Барон и полез под стол. Васисуалий замер на месте. Силы его покинули, остался лишь вялый интерес. В том числе и к собственной судьбе. Что-то ему подсказывало, что сегодня Великий День, который скоро закончится, возможно даже, не праздником вовсе. Хотелось заранее смириться. Но не дали. Пятерня Барона показалась из-под стола, схватила за ногу и потащила к себе. По морде хлестнуло скатертью, и Василия затащили в темноту и относительный покой.
- Счастливчик, - прошептал Барон, - у тебя-то девять жизней, а у меня всего одна, и та - никудышная. Эх, раскудрит твою налево...
Раздались тяжёлые шаги, приблизились и Василий увидел носки огромных сапог напротив. Лакированные, хищные. Снежным вихрем вверх взлетела скатерть, и под стол заглянула бородатая морда с выпученными глазами и толстыми губами. Глаза бешено смотрели на двух обомлевших гостей, взгляд плясал на лицах, фигурах, хвосте. Потом губы разошлись широкой щелью и утробный, низкий голос велел:
- Вылазь назад, шпана!
"Шпана" очень неохотно выбралась обратно, причём Барон пытался спрятаться за Васисуалия, но получилось неубедительно. Хозяин возвышался над ними угрюмой скалой, рассматривал брезгливо, оттопырив нижнюю губу, потом дёрнул ближайший стул, уселся и заговорил. Интонации были скорее задумчивыми, нежели кровожадными. У Василия даже мелькнула мыслишка, а вдруг обойдётся и суп из них варить не станут. По крайней мере, сегодня, а там, глядишь, и договоримся...