– Мама, я обещаю, что дети будут рождены только в семье и никак иначе.
– Божечки, неужели ты думаешь, что стала взрослой лишь оттого, что переспала с мальчиком? Это не так, не так, не так! Ты ребёнок. Я отвечаю за тебя. Ты не можешь знать, как сложится судьба. Никто не может знать.
– Бабушки и дедушки нет почти восемь лет, ты всегда на работе. Столько времени ты мне доверяла, считала самостоятельной, а сегодня отказываешься верить моим словам и поступкам. Как же так?
– Не сравнивай. Одно дело доверить варить борщ и совсем другое разрешить спать с мальчишкой.
– Саша ответственный человек.
– О чём ты говоришь, о чём? Твой папа был почти совершеннолетним, это не помешало его родителям настоять на своём, а твоему хахалю…
– Саша не хахаль, он человек, которого я люблю.
– Извини, совсем не хотела обидеть, случайно вырвалось. Твой любимый, девочка, дитя, иждивенец, живущий за счёт родителей. Ты тоже. О какой семье, о какой самостоятельности ты говоришь? Меня посадят, точно посадят.
– За что, мамочка?
– Она ещё спрашивает. За то, что не отшлёпала, не посадила на ошейник.
– Сравниваешь меня с диким животным?
Эта полемика могла быть бесконечной, но прибежал запыхавшийся Саша.
– Нас ждут. Прямо сейчас.
– Что ты сказал родителям?
– Правду. Сказал, что намерен жениться.
– И! Что сказали они?
– Что я дурак.
– А ты это ещё не понял?
– Я люблю Леночку. Мы поженимся. Мама Вероника, не нужно нас ругать, мы согласны ждать.
– Чего? У моря погоды? Что сказали родители?
– Мне?
– Нет, Пушкину!
– Удивились, что вырос. Сказали, что возраст моей ответственности ещё не наступил и если вы, Вероника Сергеевна, не против нашей интимной связи, то им всё равно. Ответственность полностью на вас.
– Но я не собираюсь руководить, извините, Саша, вашей случкой.
– Мама! Если ты считаешь меня сучкой, так кажется, называется собачья женщина, то я отказываюсь называть тебя мамой.
– Не смей так со мной разговаривать. Я никак никого не называла. Собирайтесь, идём к Сашиным родителям.
Вероника Сергеевна обмирала в ужасе все три года до совершеннолетия детей – боялась, что придут и…
Ей и Леночке пришлось не сладко.
Где-то в середине восьмого класса (Леночка Докукина всё ещё оставалась лучшей подругой, поэтому была частично осведомлена о серьёзности отношений Лены и Саши), узнав от подруги, как это сладко, решила, что пришло и её время расстаться с девственностью.
Докукина выбрала Гену Федосеева и открытым текстом обозначила своё желание.
Мама поймала дочь на горячем.
Леночка парировала обвинение родителей тем фактом, что Снегирёва живёт с мальчиком, не скрывая этот факт от мамы ещё с начала лета, что ничего страшного не произошло.
Докукины были в бешенстве.
В тот же день они устроили скандал директору школы, потребовали оградить детей от развратной семьи.
Колесо Сансары закрутилось с бешеной скоростью: педсовет, комсомольское собрание, многочисленные проверки из отдела образования и опеки, собрание жильцов многоэтажки.
Как ни старались доброхоты, обвинить и привлечь к ответственности участников этой истории не удалось.
Снегирёвы и Брагины всё отрицали. Их дети играли в разведчиков: встречались тайком за городом, где никто не мог их увидеть.
Как и что происходило между Сашей и Леночкой, никто не знал, даже родители. Они вели себя спокойно, обыденно.
Частично осведомлена о развитии отношений была лишь Вероника Сергеевна.
Леночка Докукина после единственной встречи с Генкой Федосеевым забеременела.
Он и его родители открестились от участия в интимной встрече подростков, потом и вовсе увезли его в другой город.
От плода избавились без операции: помогла какая-то знахарка, но скрыть факт беременности не удалось. Дело замяли, но слава гулёны пошла бродить по посёлку.
Сначала мальчишки показывали на неё пальцами, потом стали предлагать интим.
Леночка влюблялась: то в одного, то в другого. Отказывать мальчикам она не научилась, а сам процесс ей нравился.
В девятом классе девочка опять забеременела. Аборт был неудачным: воспаление, сепсис, угроза бесплодия.