Я беспомощно посмотрела на Сергея. Целоваться не хотелось. На кухне хотелось, в машине тоже. А здесь – нет.
– Встань, – шепнул он.
Я поднялась, посмотрела вопросительно. Не знаю, уловил ли он в полумраке этот вопрос, но тут Измайлов подхватил мою руку и поцеловал её. Нежно, изящно, как-то очень по-доброму. А затем перевернул, и горячие губы коснулись моего ледяного запястья. Я немного замёрзла, но не хотела его беспокоить такими мелочами, хотя плед лежал за его спиной.
Поцелуй обжег. Тело вспыхнуло огнём, согрелось, расслабилось. Оно лучше знало, что ему нужно, и не было склонно к моральным терзаниям. Но здесь чужие люди. Это уже не наш остров.
– Достаточно, дамы. Благодарю вас, – поблагодарил Измайлов, сошёл на берег и подал мне руку. – Домой? Или хочешь фотосессию?
– Домой, – решила я, не зная, как реагировать и на своё поведение, и на странное, очень странное, такое неправильное свидание.
Глава 6
– Как-то неловко вышло. Наверное, все эти команды: целуйтесь, наклоняйтесь, станьте так, нагнитесь эдак – не для нас, да? – озвучил возникшую проблему Измайлов.
Я же сидела истуканом в своём кресле и думала, чего мне, козе придирчивой, надо. Ещё несколько дней назад я всерьёз размышляла, что мне подойдёт почти любой более-менее привлекательный мужчина; главное – выйти замуж, забеременеть и потом, если любовь-морковь не выйдет, можно махать возлюбленному ручкой и жить дальше. А что в итоге? Сорванное по моей же вине свидание.
А ведь Сергей расстарался. Придумал нечто действительно необычное, романтичное, интересное.
Я вспомнила фильм «О чём говорят мужчины» и представила, по совету одного из героев, что ко мне пришли фашисты и спросили: «Что мешает вашим отношениям с Измайловым Сергеем, Эльвира? Если скажешь правду, мы тебя отпустим. А нет – расстреляем».
И что же? Мысли скакали бешеными блошками и не желали укладываться в ряд, поддаваться анализу. Фашисты хмурились, я переживала, что расстрел не за горами… И вдруг – о чудо! – пришло осознание.
Гаденькое слово «френдзона» вылезло из-под груды вариантов, взобралось на вершину и, гордо притопнув ножкой, водрузило свой флаг.
«Грязное знамя грязного дела», – почему-то всплыла в голове фраза из произведения Фазиля Искандера.
Френдзона – столь же неприятная штука. Притом не суть важно, с какой стороны – ты любишь или тебя любят.
Мы с Измайловым именно в таком положении со школы. И если я не замечала этого тогда, то сейчас, по прошествии стольких лет и после его откровений, осознала со всей неизбежностью. Вот что мешает выстроить отношения.
Только вот вопрос: а так ли заинтересован во мне Измайлов? Или вся сегодняшняя романтика, цветы, сапы, комплименты, милые разговорчики про свадьбу и детей – это жестокая месть за моё прошлое безразличие? Влюбить и бросить – почти доисторический метод.
Казалось бы, взрослый, состоявшийся мужчина не должен так себя вести – слишком по-детски, слишком глупо. Но сколько примеров из жизни, фильмов, книг… Не счесть!
– Видимо, да, – я постаралась вежливо поддержать разговор, но голос дрогнул. Подозрения крепли, я всё сильнее и сильнее расстраивалась. И разочаровывалась.
– Эль, ты чего?
– Ничего, всё в порядке.
– Эль, не грузись. Ну, немного не вышло. С кем не бывает? Не так просто возродить отношения спустя годы. По сути, мы изменились, стали совсем другими людьми, отдалились. При этом пытаемся вести себя как старые-добрые знакомые. Правда, ты по-прежнему меня динамишь.
– А что, я должна после первого же свидания прыгнуть к тебе в койку? – недовольно буркнула я.
– Сама придумала – сама обиделась, да, Эля? – ухмыльнулся Измайлов добродушно. – Как это по-женски. Я имел в виду другое. Ты всё так же видишь во мне только друга.
– Потому что только друзья вправе расспрашивать, откуда у меня четвёртый размер, и раздавать советы, как мне, взрослой женщине, себя вести.
– Ладно, я понял. Давай так: будем встречаться не как мужчина и женщина, а как друзья. Может, пройдёт время и ты передумаешь. Увидишь-таки во мне мужчину, а не прыщавого задрота.
– Фу, Измайлов! – возмутилась я всерьёз. – Нельзя так говорить!
– Да ладно. Я таким и был в твоих глазах. У тебя пока две картинки не складываются, – рассмеялся он. – Не будем гнать лошадей, будем дружить.
– А ты сможешь?
– А что мне остаётся? Ты же ко мне совсем ровно дышишь. Ну, кроме случая на кухне. Если долго будешь думать, может, совращу тебя – и дело с концом! – пошутил он, но прозвучало это отчего-то серьёзно.