Я стала разглядывать черные хасидские шляпы, арабские чалмы, красные шляпки девушек и белые шлемы космонавтов.
— Упаковки от лекарств, — сказала она, улыбнувшись сквозь слезы. — Представляешь? Оказывается, гнезда для таблеток подходят для этого просто идеально. Он их вырезает и раскрашивает. Тут все знают, что Игорь собирает упаковки от лекарств. А у нас, как ты понимаешь, этого добра хватает.
— А может, это он так за тобой ухаживает?
— Не болтай глупостей. Он их всем раздает. Все комнаты уже ими заполнил, пройти негде. А отказать неудобно. Да и выбросить… как-то рука не поднимается.
Я снова села на диван. Тетя Рут вытерла свой покрасневший нос и улыбнулась.
— Видишь, какой я стала плаксой? Ладно, лучше расскажи мне про Нуни. Как у него дела?
Мой брат Нуни учится в Бостоне, заканчивает аспирантуру.
— Нормально, — сказала я.
— А Наама, Яир? У них тоже все в порядке?
…Когда я впервые привела Яира к ней домой, она шепнула мне на кухне:
— А что, по-моему, он ничего. Хороший человек, не то что некоторые. Раздуются, как индюки, и думают, что они пуп земли. А этот… Он и любить тебя будет всю жизнь, и не бросит никогда. А если даже и изменит разок-другой, ты об этом не узнаешь. Он у тебя умный. Как мой Мони.
— Считаешь, я поставила на правильную лошадь? — засмеялась я.
— Ну, что он придет к финишу первым, конечно, не поручусь, — ответила она серьезно. — Не исключено, что вторым или третьим. Но зато ты можешь быть абсолютно уверена, что он тебя со спины не сбросит.
К хупе[8] меня вместо мамы вела тетя Рут. А когда я лежала в роддоме в Кирье, она приходила меня навещать. Кстати, именно она принесла Нааме ее первое одеяльце, с бабочками. Со временем оно выцвело и превратилось в тряпку, но Наама с ним так до сих пор и спит. Кладет его возле подушки, прижимается к нему щекой и говорит: «Это одеяло бабушки Рут».
— У Наамы и Яира тоже все в порядке, — сказала я, — а вот у меня не очень.
И тут меня как прорвало. Я стала рассказывать тете Рут обо всем, что пережила за последнее время. О том, как целый год пыталась забеременеть, — и все напрасно. О том, как мы с Яиром поехали в Париж, и там мне это вдруг удалось. О том, как мы ужасно этому обрадовались, но, когда на двенадцатой неделе я пошла на УЗИ, врач сказал, что у ребенка болезнь Дауна. О том, как у меня брали околоплодную жидкость, мучили анализами… И о том, что в конце концов ребенок родился мертвым…
— Его выбросили на помойку, ты понимаешь? На помойку! Я чувствую себя какой-то пустой, выскобленной, выпотрошенной. Мне больше ничего не хочется. Даже в том, что казалось мне раньше само собой разумеющимся, я и то теперь не уверена.
Тетя Рут внимательно слушала и понимающе кивала головой. Ее здоровая рука крепко вцепилась в спинку кресла. Под ногтями у нее было черно от земли.
— Врач посоветовал нам подождать три месяца и попробовать еще раз. Сказал, что у следующего ребенка болезни Дауна, скорее всего, не будет, потому что по статистике это бывает очень редко, а за свой организм, говорит, можете не беспокоиться, он очень быстро восстановится. Но с тех пор прошло почти два года — и ничего. Каждый месяц исправно беременею, меня начинает тошнить и все такое, но в конце концов опять начинаются месячные. Мы прошли еще одно обследование, и врач сказал, что у нас у обоих все в порядке. То есть по идее вроде бы нет никаких причин, чтобы я не могла забеременеть. Но я думаю, что причина все-таки есть. Это все из-за того, что у меня больше нет сил. Нет сил жить в постоянной тревоге. Я все время чего-то боюсь. Боюсь, что мой следующий ребенок тоже родится мертвым. Боюсь, что Наама заболеет. Боюсь, что она залезет на перила балкона, сунет булавку в розетку, выпьет растворитель, упадет с качелей, выбежит на шоссе… Целых пять лет я живу в постоянном страхе. Но ведь даже когда они вырастают, это все равно не кончается. Не дай Бог теракт или дорожная авария! Не дай Бог упадет со скалы в Тибете! Не дай Бог заболеет раком или СПИДом! Не дай Бог погибнет на войне…
Я вспомнила, как мужественно вела себя тетя Рут после гибели сына. Каждое утро шла в сад, потом в школу, к своим ученикам, а дважды в неделю после работы ездила на автобусе на военное кладбище — поливать цветы на могиле. К горлу у меня подступили слезы.
— Никто не говорил мне, что это будет так тяжело. Может быть, Бог раздает детей только тем, у кого есть достаточно сил?
Тетя Рут горько усмехнулась:
— Don’t overestimate him[9].
8
Хупа — шатер, который строят во время еврейской свадьбы и где совершается церемония бракосочетания.