Проткнув багром глазницу одного из подползающих к нам жор, я повернулся к Робу:
— Бесполезно, не расколете. Отступайте. Я её вытащу.
Бородач отвернулся от окна и оценил ситуацию на корме:
— Назад не выберешься! Они же тут щас всё заполонят!
— Я знаю, что делаю. Валите. Вы мне нужны живыми.
И перехватив багор поудобней, я двинулся на встречу залезающим на корму тварям.
Глава 6. Изгнание
Каких-то полгода назад это были чьи-то матери, отцы, бабушки и дедушки, которые возвращались на метро к себе домой или в гости на новогодний ужин. Там их и настиг удар эпидемии. Но только весной, после того, как кончились морозы, они начали выбираться из тоннелей наружу.
Никому неизвестно, что именно произошло с ними там, глубоко под землёй в полузатопленных тоннелях. Но результатом стало то, что эти существа избегали даже рассеянного дневного света. А так же со страшной силой ненавидели, когда кто-то шумел. Даже если шум заключался всего лишь в дыхании или стуке живого сердца. Хотя я ни разу не видел, чтобы ночной жора бросался на скрипучую калитку или шумящее кроной дерево. Каким-то образом они умели отличать антропогенные шумы и животные звуки от неодушевлённых предметов. Должно быть, всё-таки ещё работали какие-то остатки интеллекта.
И вот сейчас, после стрельбы и стуков по прочному стеклопакету, эти твари были просто в ярости. И перебравшись с переполненного судна на корму шикарной яхты, жоры, первым делом, выражали эту ярость громкими протяжными воплями — теми самыми, которые мы с Кирой использовали для связи при штурме шмелиного гнезда в Отраде.
— Х-И-И-И-Я-А-А-А-А-Х-Х-Р-Р!!!
Зарычав в ответ, я перехватил пожарный багор поперёк и, разбежавшись, врезался в кучку худощавых оборванцев, которые только что перебрались через бортик и уже поднялись на ноги. Вложив удар всю массу тела, я опрокинул назад в тёмную воду троих заражённых. Центральный успел лишь клацнуть зубами прямо перед моим лицом за миг до столкновения. И, потеряв равновесие, бултыхнулся вместе со своими напарниками. К визгу добавился плеск и бульканье — плавать или хотя бы просто держаться на воде эти существа, к счастью, не умели. Не умели они и задерживать дыхание. И довольно быстро захлёбывались, теряя остатки сознания от дефицита кислорода.
Пара тощих рук дотянулась до моей ноги, и неровный ряд сломанных зубов впился в толстую кожу рабочего ботинка. Это один из подстреленных жор всё ещё мог шевелиться, не смотря на то, что торопливая очередь почти отрубила ему обе ноги по колено. Насколько я понимал, эти твари вовсе не были каннибалами. Просто инстинктивно использовали зубы в качестве оружия.
Острый конец багра легко пробил его темечко и костлявые лапы медленно разжались. А пока я не освободился полностью, слева на меня успел броситься ещё один плешивый уродец, заваливаясь на простреленном бедре. Но я успел вставить ему в раззявленную пасть стальное кольцо на другой стороне багра. И, удерживая тварь на достаточном расстоянии, чтобы цепкие лапы не смогли схватиться за одежду, смог подсечь под колено свободной ногой, заставив существо опасть на палубу к остальным раненым собратьям. Под весом моего тела, кольцо вжалось в раскрытый рот, с хрустом добираясь до места крепления позвоночника к черепу. И вскоре тварь обмякла, потеряв контакт мозга со своей периферийной нервной системой.
Стряхивая его челюсти с кольца, я переступил и неожиданно поскользнулся на куче какого-то дерьма, вывалившегося из чьего-то разорванного выстрелами брюха. И упав на колено, еле успел подставить острие багра под тушу твари, спрыгнувшей с кормового борта прямо на меня.
Напоровшись на стальной кол, жора и не думал останавливаться. Ухватившись за багор, он потянул себя вперёд, непрерывно щёлкая потемневшими зубами и вдавливая острие с отходившим от него крюком внутрь своего тощего брюха. Тёмная кровь ручьём ринулась вниз, вдоль по пожарному инструменту.
Повалив багор на бок вместе с надетым на него туловищем, я развернулся на скользком от крови полу и парой ударов ног свернул твари сначала челюсть, а потом и шею. И, вскочив обратно на ноги, выдернул багор из жоры вместе с ворохом кишок, зацепившихся за крюк. В нос ударила волна тёплого гниющего смрада. И вы ещё спрашиваете, почему я всё время в маске...
Через борт быстро перебирались уже новые жоры, но теперь путь к входу в каюты был свободен. Нужно было лишь перепрыгнуть через других слабеющих от ранений неудачников. И, отбросив в сторону привалившийся к двери свежий труп, я смог распахнуть её и захлопнуть обратно прямо перед носом свежих уродов.