— Вон там, на самом дальнем. — Денчик остановился перед строем речных трамваев, стоявших у берега на приколе борт к борту. — Там с одного на другой пароход сходни сделаны, можно нормально дойти. Ща предупрежу, что ты клиент, чтобы не морочили с проверкой...
Заложив в рот два пальца, он коротко свистнул два раза подряд. И ещё раз — длинно.
— Я очень надеюсь на то, что ты сейчас наоборот, не сказал своим, что меня нужно прирезать. Потому что если я не вернусь или не подам знак через десять минут... — Я обернулся к девчонке, и она тут же приставила клинок к горлу крюка. — Кира тебя нашему новому другу скормит. Кстати, чёго-то он подотстал...
— Погоди... — Денчик поднял руку и покосился на меч, который тут же подвинулся ближе к его кадыку. — Сначала мне ответить должны.
— Никто тебе не ответит, уебан мытищенский...
Из-за ближайших сараев вышел с десяток разномастных пацанов. Прижимая к плечам охотничьи ружья и винтовки, они медленно обступили нас вокруг. На каждом правом плече были заметны полосатые повязки.
Глава 23. Дикая карта
Существует одно очень расхожее глубокомысленное выражение. О том, что если слишком долго вглядываться в бездну, она рано или поздно начнёт вглядываться в тебя. Многие любят им козырнуть при случае. Но не многие понимают о чём оно. Вот я начал забывать.
Начал забывать, что если слишком долго охотиться за одной и той же добычей — рано или поздно она начнёт перенимать твои методы. И когда-нибудь сможет охотиться уже на тебя. И добычей станет сам охотник. Я стал слишком беспечен. Слишком высокомерен. Слишком пренебрегал тем, на что способен хваткий молодой мозг, если действительно хочет выжить.
И вот эти молодые зверята меня переиграли. Совсем как в то злосчастное апрельское утро, когда я умер, а Шутник родился. Совсем как тогда, я снова не могу пошевелиться под прицелом чужого оружия. И не могу помочь тому, за кого взял ответственность. В бессилии наблюдая то, на что способны эти волчата, если их как следует раззадорить...
— Стоять! Руки за голову! На колени!
Удар прикладом в скулу. Картинный. Как в кино. Если хочешь действительно навредить — нужно бить в горло. Ломать челюсть, висок или выбивать глаз. И только в кино каскадёры бьют друг другу в самое безопасное с точки зрения травматизма место.
Цепкие руки снимают с меня оружие и поклажу. Отбирают рюкзак, меч и биту у Киры, грубо положив конец её отчаянному бунтарскому сопротивлению ударом кулака в солнечное сплетение. Не хотят портить девчонке лицо. У них на неё большие планы. И вот передо мной снова стоит на четвереньках хрупкая девчонка. Задыхаясь от удара, она ловит ртом воздух под дружный хохот глумящейся стаи.
Денчику просто пнули сзади по коленям, чтобы долговязый пацан побыстрее опустился на землю — не дожидаясь, пока он исполнит приказ самостоятельно. И с его плеч тоже сорвали полный рюкзак.
— Еба-а-а-а... Вот это у них хавки... Живём, пацантрэ!
— Меч заебок, зырь! Это чё, катана?
— Чё-то знакомая бита... Где взяла, сука, а?! Зырь, как злобно смотрит... Хе... Ничё... Ещё повеселимся с тобой, манда лохматая... Станешь доброй и ласковой...
— Ништяк всё-таки идея была сюда метнутся... Ещё и травы набрали... — Самый мелкий из вооружённых шмелей постоянно крутился возле угрюмого рослого парня с двумя лентами на рукаве. И сейчас, после того как он заглянул внутрь нашей поклажи, пацан мечтательно поднял взгляд. — Наконец-то можно пожрать как следует после покура... А то вечно на хавку пробьёт, а жрать нечего!
— Съебись в туман, Вжик... — Угрюмый пацан наблюдал за нашим обыском издалека, переложив свой дробовик на плечо. Заложив палец свободной руки за широкий кожаный ремень, он расслабленно присмотрелся ко мне. — Неужели сам Шутник тут у нас на блюде... Чё-то не верится... Тебя говорят, пули не берут... Ты ж вообще как мертвец ходячий должен быть... Сдох вроде, да не сдох... А теперь чё-то сдулся совсем... Ты чё, на крюков работаешь шоль?