— Офигеть… — Недоверие Рикардо всё-таки уступило место любопытству. — А в Питере в метро никто не живёт?
— Не, его ж затопило всё почти сразу. А весной — ещё и весь центр. Хорошо, хоть, в Эрмитаж осенью успела сходить…
— Везёт, как утопленнику…
— Чего? — Девчонка глянула на меня.
Похоже, что моя внутренняя справочная иногда подсказывала выражения, успевшие стремительно устареть. Как, наверное, и многие другие пословицы и поговорки, которые навсегда ушли из мира вместе с разумом совершеннолетних носителей.
— Да это из фильма. Не важно.
— А-а… — Протянула Белла. — А какого?
— Да я уж не помню.
— Угу… — Девчонка почему-то продолжала смотреть на меня с лёгким прищуром. И Кивнула на рюкзак людоедов — Успел заглянуть? Что там?
— Грязное бельё их шефа…
— А это из «Криминальное чтива», я знаю!
— Тоже папа показал?
— Ну вообще-то нет… Это я сама с Ленкой смотрела, перед Новым Годом как раз… — И девчонка отмахнулась точь-в точь как я, минутой раньше. Состроив при этом деловитую мордашку. — В прочем, не важно…
— А я тоже смотрел! — Подхватил тему паренёк, продолжая прикрывать рукой широкую улыбку. — Музыка там прикольная!
— На самом деле нет.
— В смысле⁈ — Паренёк, кажется, даже немного оскорбился.
Да, музыкальный вкус ещё имеет для вас первостепенное значение…
— Первые фильмы нищий Тарантино снимал за пачку чипсов. А саундтрек покупал на сдачу.
— Но… — Неуверенно протянул Рикардо. — Но я даже парочку мелодий оттуда разучил…
— Сами фильмы в итоге обрели статус культовых. Как и музыка внутри них. Так что не переживай, не зря старался.
— А сыграешь потом? — Неожиданно к беседе присоединилась девчонка.
— Конечно! — Паренёк снова радостно сверкнул синеватыми от черники зубами. Но тут же тоже торопливо прикрыл рот. — Я вообще много чего умею…
— А что, например?
— Ну… В основном русский рок всякий, его просто играть… «Кино», там… «ДДТ», «Наутилус»…
— А этот, как его… Который ты крабам играл… Он же не русский?
— Мановар? Это мы просто с группой разучивали, чтоб потренироваться тяжеляк играть…
Оставив беседу об искусстве чуть в стороне, я ещё разок попробовал покопаться в собственной памяти. Ведь, в отличие от тех названий, которые перечислял Рикардо, факты о «Криминальном чтиве» и песни престарелых нью-йоркских металлюг я, похоже, действительно просто помнил откуда-то из своего прошлого. А не заучивал их специально с каких-то странных документов, заполненных убористым шрифтом. Надо будет не забыть размотать этот момент как-нибудь потом…
Потому что сейчас, когда мы поднялись на дамбу вместе с нашими бессловесными провожатыми, всё наше внимание заняла растущая впереди громада. С большими белыми буквами на повёрнутом к нам правом борту.
— «Калина». — Рикардо первым озвучил крупный латинский шрифт. — А что значит «Эм Эс Си»?
— Название судоходной компании. — Эти сведения я почерпнул из тех же глубин памяти, что и особенности творческого пути Квентина Тарантино. — «Mediterranian Shipping Company».
Чем ближе мы подходили к месту крушения, тем лучше можно было оценить масштаб происшествия. Уложенные в пять-шесть ярусов жёлтые, голубые и бордовые контейнеры занимали почти всё свободное пространство уцелевшей палубы погибшего морского гиганта. Но уцелела она лишь на две трети. Потому что передняя часть судна и почти всё, что было сложено здесь от носа и до высокой белой надстройки, превратилось в искорёженные куски металла, асфальта, бетона и какого-то разноцветного мусора. Течение затянуло контейнеровоз прямо в закрытый шлюз между двумя дамбами. И многотонная махина снесла не менее многотонные конструкции, прочно застряв вполоборота между высокими насыпями.
— Блин… Шмотки, что ли… — Белла первой разглядела то, что высыпалось в воду и на обломки из помятых контейнеров. И продолжила разочарованно вздыхать. — Нафиг они щас кому нужны… До сих пор на любом рынке завалы…
— Наоборот — радуйся, что в них не было ничего ценного. — Я окинул взглядом край срезанного дорожного полотна. Слегка приподнявшись над остатками асфальтом, борт, похоже, всё-таки был слишком высоко, чтобы на палубу можно было перебраться прямо с моста или обломков шлюза.
Однако наши невольные проводники ничуть не теряли присутствия духа. И продолжали вполне целенаправленно брести в одну и ту же точку, располагавшуюся где-то ближе к корме.
— А разве не везде лежит одно и то же? — В ярких глазах девчонки тоже промелькнула надежда.