Частично поглотив своими телами корпус боевой машины и цилиндр ракеты, гигантские грибы густо проросли вокруг тягача на площади, примерно равной размеру хоккейной коробки. И на ещё большей площади сквозь сырую землю пробивались молодые грибы — ростом всего лишь с собаку.
А вокруг этого биологическо-технологического ансамбля водили хороводы десятки тощих жор, то и дело сотрясающихся от сильного кашля. Пока Егор вглядывался в это необычное зрелище, парочка заражённых подошла к грибнице поближе. И, когда они натолкнулись на молодые поросли, их тут же обдало облако серых спор, выброшенных парой грибов в направлении контакта. Оказавшись внутри пылевого облака, жоры буквально задохнулись от кашля, упав на колени. Но остальные их сородичи тут же устремились в этом направлении. Проковыляв мимо надрывающихся от кашля товарищей, они опустились на четвереньки и припали к тем росткам, которые только что выкинули в воздух заряд спор. И начали спешно их пожирать.
Сожрав молодые грибы от шляпки до корня, жоры снова медленно поднялись на ноги, не спеша огляделись вокруг и снова начали разбредаться по округе, постепенно увеличивая радиус маршрутов, которыми они обходили гигантские грибы по периметру зарослей. Не переставая при этом то и дело заходиться в приступах кашля. А те двое, что приняли на себя заряд спор, наконец-то, перестали задыхаться. И улеглись на месте только что сожранной поросли, не совершая более никаких движений. Очевидно — давая этим начало новому урожаю грибов-мутантов, прорастающих по краям от сгоревшего тягача.
— Ну, по крайней мере с этой стороны выстрелов можно не ждать. — Я забрал у кадета бинокль и осмотрел другой фланг. — А вот там укрытий хватает... Вон, тоже какие-то брошенки, типа той, в которой мы схоронились сначала. Тут какие-то фермы вокруг раньше были, что ли... Причём в то состояние, в котором мы их видим, они пришли задолго до катастрофы. Тут ещё в девяностые локальный постапокалипсис наступил, наверное...
— Так что делать будем? — Пользуясь случаем, Егор поменял магазин в своём автомате на целый. — Пойдём снимать окружение или будем рваться к вертушке?
— Ребята в вертолёте изрешетят нас так же бодро, как и этих. — Я кивнул на трупы ленинских. — Надо дать им понять, что мы на одной стороне. Что их враг — и наш тоже. А, как говорится, враг моего врага — мой друг.
— Ну не знаю... — Егор закончил с перезарядкой и ткнул в плечи своих подчинённых, указывая им на необходимость того же самого действия. — Отец мне как-то рассказал народную африканскую поговорку. Если крокодил сожрал леопарда — то это ещё не делает его твоим другом.
— Вообще, толково, конечно... — Не зря я давно уже проникся к этому парнишке искренним уважением. Из всех кадетов он меньше всего вызывал у меня желание лишний раз поиронизировать над их стараниями. — Это ты к чему?
— Это я к тому, что... А мы точно с ними на одной стороне? Кто знает, кто там на борту? Может вообще такие же каннибалы, как в этой самой «орде», с которой вы на левом берегу столкнулись? — Юный командир отряда снова высказал вполне рациональное предположение.
— Может и так. Но в любом случае - они не бандитские кореша. И пока мы не попытаемся с ними подружиться — не узнаем. А там — видно будет. — Я присмотрелся в бинокль к ближайшим развалинам и, кажется, заметил движение. — А пока в любом случае, наш враг здесь — ленинские. Значит, их нужно уничтожить. Делаем так...
Глава 8. Вариант "Речвокзал"
Выслушав мой план действий, Егор возразил первым:
— Погоди... Я думал, что ты хочешь полностью снять окружение... Борт, конечно, может улететь. Как только поймут, что им больше ничего не грозит при взлёте. Но, типа, засечём посадку опять...
Досылая в патронник «Винчестера» недостающие заряды, я покачал головой в ответ:
— Может. Но, во-первых... Я, пожалуй, всё-таки не верю в то, что пилот боится взлетать, опасаясь получить в борт такую же ракету, как и мы. Ленинские бандиты хоть и отмороженные твари, выжившие в мясорубке первых месяцев пиздеца, но ни разу не спецы по этой части. Я вообще удивлён, как они сообразили, с какого конца выстрел производить.
— Ну нас-то подбили! — Белый позаимствовал у меня бинокль и разглядывал окрестности, пытаясь определить другие позиции противника вдалеке.
— Не подбили. Попали-то под днище. Потому нас и перевернуло. Значит, целиться не умеют. И это при том, что мы были почти вплотную. И ехали черепашьим темпом. А вертушка их к себе близко не подпускает. Не знаю, что там у них за стволы, но есть подозрение, что не чета нашему «покемону». Целят и бьют гораздо дальше. «Корды», небось. С оптикой. Поснимали с армейских бортов и прикрутили на свою тарахтелку. Короче, на таком расстоянии, хрена с два они по нему попадут. И пилот об этом знает.
— Так чего ж тогда не улетает? — Пух был занят тем, что вымазывал слякотью белый защитный комбинезон, позаимствованный в запасниках НИИ «Микроб». Камуфляжных вариантов в лабораториях, само собой не нашлось. И, пользуясь случаем, смекалистый пацан пытался хоть как-то свести на нет демаскирующий фактор.
— Заправиться не успел. Скорее всего, он должен был вернуться в точку вылета. Помните где она?
Пацаны кивнули. А приземистый паренёк, что крыл наш тыл, и которого Егор называл Шотганом, озвучил общую мысль:
— Где-то в Балаково, да?
Я согласно кивнул:
— Оттуда до Энгельса — больше ста километров по прямой. Плюс сюда — тридцать. Если тут он заправлялся прошлый раз и летел отсюда обратно до города химиков, то это ещё полторы сотни. С учётом его кружений над энгельсской промзоной, у него сейчас запаса горючки как раз впритык, чтобы вернуться. Или меньше. И если там, в Балаково, у него нет резерва, то больше он оттуда никуда не полетит. Даже если сможет добраться. А ему всё-таки зачем-то надо периодически заниматься разведкой.
— Ну, допустим, так. А что «во-вторых»? — Егор тоже принялся размазывать грязь по костюму и кивнул остальным. — Маскируйтесь тоже пока.
— Во-вторых, я думаю, что хрена с два мы подойдём к вертолёту достаточно близко, чтобы объясниться. — Закончив с перезарядкой винтовки, я тоже принялся наносить грязь на те части комбинезона, которые ещё не успели измазаться самостоятельно. — Даже если мы покоцаем сейчас тут почти всё окружение, пока эти гопники тупят в своих укрытиях.
— И?
— И потому, если мы не сможем приблизиться к пилоту, то пилот должен сам приблизиться к нам. И при этом, у него не должно быть даже мысли о том, чтобы предварительно перепахать нашу позицию из своих пулемётов. Сечёшь теперь?
— Ага... — Егор, наконец-то, сообразил, зачем нам нужно прорываться именно к тому ангару, на который я указал, когда делился с кадетами своим планом. — Думаешь, там топливо?
— Это ближайшее здание к точке его посадки. — Я забрал бинокль у Белого и всмотрелся в сторону ангара, располагавшегося метрах в пятидесяти слева от вертолёта. — Если бы его резервы хранились где-то ещё — он сел бы поближе к тому месту. Площадок то — вон сколько. Но сейчас он зачем-то именно здесь.
— А если всё-таки расстреляет? — Подал голос Пух. — Нам же кранты, даже если укроемся. Горючка рванёт!
Я покачал головой, одновременно размазывая по головной части защитного костюма сырую глину, смешанную с молодой травой:
— Если бы у него был запасной схрон поблизости — уже бы улетел туда. Не будет он сам себе в ногу стрелять. Да и насчёт «рванёт»... Канистры с бензином взрываются от попадания пули только в кино и играх. Протечек он испугается. Или она. Кто бы там ни был за штурвалом.