А вот там, куда упал Механ со своими «лётчиками», стало заметно какое-то движение. Кажется, из-под двух изрешечённых осколками трупов в синих комбинезонах, лежащих рядом с третьим, кто-то пытался выбраться. Неужели выжил, немочь бледная?
Пережившие взрыв дети, успевшие укрыться за машинами, постепенно тоже приходил в движение, мало по малу возвращая себе веру в реальность произошедшего.
Истеричный девичий крик со стороны ворот утонул в звуках автоматных очередей. Но стреляли не с вышек. Кит остался верен данному слову даже перед лицом мёртвого противника.
Пули полетели со стороны жилых высоток, в которых ночью меня нашёл отряд Горяна. Комплекс располагался позади кавалькады автомобилей, и теперь невидимые мне стрелки методично снимали выживших после взрыва бандитов. Короткие вспышки очередей вылетали из пустых окон на первом этаже. Видимо, это и была та страховка, о которой обмолвился командир кадетов во время нашего совещания — небольшой отряд кадетов занял эти позиции ещё до приезда делегатов.
Подростки у машин иногда пытались панически отвечать, не в силах определить направление атаки из-за дезориентации и контузии. Но то и дело один за другим хлопались на землю под колёса покорёженных машин с новыми дырками в туловище или голове.
Позади, у моих ног со стоном рухнуло очередное тело, и забряцало по асфальту оброненное им оружие. Пришлось ненадолго отвлечься от наблюдения за Механом, выползающим из-под трупов своей охраны. Развернувшись, я дотянулся до ремня оружия и подтянул его к себе. Охотничий карабин с продольно скользящим затвором, принадлежавший дохлому капроновцу, был не лучшим вариантом для сложившейся ситуации. Но выбирать больше было не из чего. Остальные трупы вокруг машины, под которой я укрылся, сжимали в изуродованных осколками руках не менее изуродованные стволы. Либо взрывом их отнесло слишком далеко в сторону. Зато пули калибром 7,62 из такой классики могли прошить навылет сразу несколько тел, особенно при стрельбе на небольшом расстоянии. Вот это мне и надо.
Прижав к себе карабин, я выкатился из под машины обратно в сторону ворот и, не вставая, прицелился в завал тел одетых в синее. Валяющихся от меня метрах в десяти. Из-под него уже показалась белобрысая голова, обронившая свою командирскую фуражку.
Выстрел. Тела дёрнулись от пули, вонзившейся в задницу одному из них, но голова осталась целой и даже не дёрнулась. Продолжая выползать, Механ не оглядывался.
Этот карабин был в ужасном состоянии — предыдущий владелец и не думал о том, чтобы пристрелять сбитые прицельные приспособления или потратить время на чистку. Исцарапанный грязный затвор, похоже, был деформирован. Его заело и пришлось потратить драгоценные секунды на то, чтобы толчками ладони поднять его и, выплюнув гильзу, опустить обратно, дослав патрон.
Выстрелы со стороны домов продолжались. Кого-то из тех, кто прятался от взрыва за машинами, они ещё не добили.
Механ в это время уже поднялся на четвереньки, подобрал фуражку и быстро пополз к фургону. Раскуроченная легковушка, стоявшая между внедорожником и «буханкой» ещё защищала его от попаданий со стороны жилого комплекса.
Но для меня он был открыт. И следующий выстрел карабина его достал. Фонтанчик крови брызнул из правой ноги и командир Лётки снова распластался пузом на земле. И опять даже не оглянулся. А лишь продолжил упрямо ползти вперёд по-пластунски, подволакивая правую ногу, оставлявшую теперь за собой ручеек крови. А я снова начал лихорадочно возиться с клинящим кривым затвором.
Лупоглазый «Уазик» слегка раскачивался от попаданийсо стороны домов — наверное, стрелки засевшие в жилом здании, пытались достать водителя, оставшегося в машине, через лобовое стекло. Скорее всего, неудачно — если фургон и правда был бронирован, то на таком расстоянии автоматы должны были оставлять в стекле только трещины.
В подтверждение моих мыслей зелёный фургон завёлся, выплюнув клубы сизого дыма из-под задних дверей. Одна из которых тут же распахнулась, пропуская внутрь цепляющегося за бампер Механа. И кто-то начал помогать ему залезть внутрь
Стрелки над воротами, очевидно, тоже словившие свою долю осколков, наконец-то, открыли огонь. Командир кадетов и тут формально оставался верен данному слову — ведь с его стороны стрелять начали далеко не первыми. Однако, на таком расстоянии эффективность укороченных «Калашниковых» в детских руках оставляла желать лучшего. Асфальт вокруг заползающего в кузов командира Лётки взлетел многочисленными фонтанчиками, зазвенели рикошеты и загремели попадания в кузов броневика. Но в самого Механа так никто и не попадал.
Зато прямо над вползающими внутрь ногами всё-таки вылетели два фонтанчика крови от попаданий в корпус. И из кузова на землю повалился оператор пушки
К тому времени, пока я справился с затвором, Механ уже полностью втащил раненые ноги за открытую дверцу. И почти сразу после этого по пустырю прокатился гром очереди двадцать третьего калибра.
Выплёвывая десятки снарядов за секунду с оглушительным треском, сливающимся просто в какое-то гудение, спаренные стволы «гоши» мгновенно превратил ворота в пыльную труху, раскидав обрывки стальных листов и балок на всём расстоянии от забора до корпусов детской больницы. Качнувшийся от отдачи фургон присел на передних колёсах, тем самым задрав стволы орудия выше. И продолжение очереди разрубило пополам помост с охраной.
Ни стальные щиты с бойницами, ни, тем более, доски и фанера, не выдержали напора свинцового шторма. Щепки и деревянная пыль смешались с брызнувшей кровью из разорванных тел стрелков, стоявших в центре помоста. Оторванные конечности и куски торсов также раскидало по всему двору, следом за фрагментами ворот. А пролетавшие без всякого сопротивления снаряды выбили на ближайшем к воротам здании дыру в человеческий рост.
Прервавшись на миг, пушка снова опустилась прямо. Из открытых дверей качнувшегося обратно фургона со звоном посыпались десятки дымящихся гильз — каждая размером с ладонь. И, как только вибрация рессор погасла, пушка снова грохнула, разорвав на части ещё несколько детских тел, упавших в пролом сверху, с обрушившихся сторожевых вышек.
Некоторые кадеты при падении уцепились за края разрушенного помоста — таким везунчикам свинцовый ураган оторвал только ноги. Разжав пальцы, они плюхнулись вниз на обломки ворот и фрагменты тел товарищей, стеная от ужаса и боли.
Кит, Екатерина и ещё несколько стрелков, стоявших по краям укрепления, цепляясь за борта вышек, сейчас медленно падали на этих несчастных сверху. Вместе с остатками строений, медленно со скрипом складывающимися внутрь пролома.
Пушка снова замолчала, покачивая стволами вместе с корпусом фургона. Может быть, патроны уже кончились. А может быть Механ поджидал момент, когда в проломе снова окажутся живые. Только водопад из стреляных гильз продолжал с мелодичным звоном сыпаться из кузова «буханки» на асфальт. Стрельба из жилых зданий прекратилась — все цели, доступные стрелкам из их укрытий, были уже нейтрализованы. Кроме смертоносного зелёного автомобиля.
Я оттолкнулся от земли и вскочил на ноги. Спотыкаясь о фрагменты тел и скользя на кишках Вована, побежал к приоткрытым дверцам фургона. Стремясь, во что бы то ни стало, не дать командиру «лётчиков» снова нажать на гашетку тогда, когда в пыльном проломе окажутся уцелевшие бойцы с падающей вышки.
Со стороны жилых высоток к броневику тоже побежали детские фигуры в чёрных бушлатиках. Очевидно, с такой же целью — как можно быстрее прикончить выживших в нём «лётчиков».
Водитель фургона, заметив такой расклад, не стал испытывать удачу и ждать автоматных очередей в лобовое стекло с близкого расстояния. Стукнув коробкой передач, он тронулся места, поворачивая к выезду из пространства пустыря. И этим манёвром он сейчас разворачивал открытые задние двери «буханки» прямо на меня.