Вот только обычно следом за ними не идут разрывы 85-мм снарядов. После недолгой паузы, последовавшей за уничтожением сводного флота амазонок и кадетов, затонские артиллеристы всё же решили продолжить уничтожение живой силы неизвестного противника. И вполне здраво. Ведь по слухам здесь должны быть какие-то несметные по нынешним временам богатства. Совершенно негоже оставлять их в руках толпы каких-то незнакомцев с энгельсского берега.
— Вижу! — Завопил Егор, оглушённый грохотом разрывов. — Вон ползёт! Его, походу задело...
В указанном направлении я разглядел того самого здоровяка, который сейчас выглядел совсем не так бодро, как раньше. Расталкивая тела, изломанные осколками и взрывной волной, обсыпанный песком бородач полз на четвереньках обратно к воде, следом за своим паникующим воинством.
А снаряды били по воинству уже гораздо более метко, чем раньше. Ни ветер, ни силу Кориолиса невидимым артиллеристам на таком расстоянии можно было не учитывать. И каждый новый выстрел ложился аккуратно в центр скопления плотов, людей и лошадей — то и дело разбрасывая по берегу новые и новые грозди орущих и визжащих ошмётков.
Часть плотов успела отплыть назад. И теперь редкие конструкции относило течением дальше на юг, к старому мосту. Где, как я знал, их готовились встретить стрелки детского «Альянса». Как и тех, кто не смог забраться на плоты и решил вернуться на энгельсский берег вплавь. Хотя, многие барахтающиеся контуженые пацаны то и дело скрывались под зеленоватыми волнами. И уже не всплывали, не в силах справиться с весом намокших ватников вместе с нашитыми элементами доспехов.
Когда на берегу не осталось никого, кроме разорванных и разбросанных трупов, а так же единичных уцелевших везунчиков, слепо ползущих в разных направлениях, мы с Егором приготовились подняться из своего укрытия.
— Болт, Скар! Доложите ситуацию! Приём! — Прокричав в рацию, я напряжённо прислушался. Сейчас всё станет ясно...
— Фаза три! Повторяю, фаза три!!! — Голос сержанта Петрова звучал чуть взволнованно, в предвкушении огневого контакта. — Затон оставил орудие и выдвинулся к своим лодкам! Как поняли? Приём!
— Начинайте мочить козлов... То есть... Вас понял! Начинаем фазу три! — Я обернулся к Егору. — Пошли!
Вскочив с места, мы рванули к пляжу, покрытому дымящимися воронками. По пути нас встретила пара ошалелых взглядов искалеченных, но ещё живых «ордынцев». Один волок за собой оторванные по колено ноги. А другой пытался запихнуть обратно сизые внутренности, выпавшие из разорванного осколком живота.
— Может хоть теперь поймёте, что к нам лучше не соваться... — Сжалившись, я всё же потратил пару патронов на то, чтобы прекратить их мучения. Совсем размяк, убийца...
Моим выстрелам вторила частая канонада с саратовского берега. Сводный отряд кадетов и «копейцев» накрыл из засады затонских гопников, когда те готовились отплыть к обстрелянному острову. Выстрелы и очереди быстро прекратились. Очевидно, дать ответного боя ленинские бандиты не успели. Может сдались? Семён говорил, что затонские, вообще, трусоваты...
— Не двигаться! — Дошагав до медленно отползающего мужика, я отпихнул с дороги одно из «тел» кадетов, приплывших сюда на лодках. Набитый тряпками обугленный мешок, одетый в рваный чёрный бушлат, отлетел в воду и начал медленно тонуть вслед за остальными чучелами, наряженными в разнообразную военную форму. — Я очень хочу тебя пристрелить. Но так уж получилось, что ты нужен нам живым, людоед паршивый...
Обернувшись, мужчина гневно уставился на меня из-под кустистых бровей. И вдруг резко оттолкнулся руками от земли и бросился мне в ноги, проявив необычайную проворность.
Оказавшись на спине, я выронил обрез винтовки и тут же получил горсть песка в глаза.
— Сука!!! — Пытаясь разглядеть противника сквозь песок и слёзы, я рефлекторно согнулся и смог вцепиться за его одежду. И тут же получил удар лбом прямо в нос. К рези в глазах добавилась острая боль в переносице.
Зато теперь я знал, где его голова. И его подбородок — в который я тут же ударил снизу коленом, резко потянув ногу на себя. А руками схватился уже не за одежду, а за бороду. Потянув густые кудри правой рукой вниз, левой я нащупал глаза противника и быстро вдавил в них пальцы.
Брызнув мне в лицо не то слюнями, не то кровью, мужик заревел как раненый медведь. И принялся колотить меня одной рукой по рёбрам, пока я лишал его зрения. Только-только зажившие трещины снова укололи в грудину. И от ударов в печень перехватило дыхание.