— Говорят, в степи какой-то чёрный жора в плаще с косой ходит… И если кого встретит — сразу режет… А с ним баба бледная. Говорят, напрыгивает сзади и кровь пьёт!..
— Да ну херня. Жоры же тупые… А на бабу я б ща и сам сзади напрыгнул, ы-хы…
— Лучше ничё напиздеть не могут! Все они ебобо в этой Безымянке…
— О, вон степновские пиздуют… Ща побазарим… Ребзя — на стрёме!
Я обернулся в сторону, в которую показывал рослый гопник. Твою ж мать…
Навстречу «советским», как я понял методом исключения, шла похожая армия. Похожи они были по количеству и возрасту, но вооружены иначе — самодельными кистенями. К черенкам были прибиты цепи или толстые верёвки с грузами на концах — у кого шестерня, размером с ладонь, у кого — подшипник. И у каждого был сколоченный из овощных ящиков щит. Да уж, в изобретательности степновским не откажешь… Райцентр, хуль!
Судя по всему, встретиться два отряда должны были как раз на перекрёстке… Чтоб я ещё хоть раз в будущем остановился в таком палевном месте! Это если оно у меня вообще будет…
— Ого, сколько их… — Выдохнула Алина прямо над моим ухом.
— Пригнись! — Я дёрнул её вниз за рукав. — Банки в пакет, быстро! Если к нам жора полезет, они все сюда за ним ломанутся…
Алина послушно спрятала пустые жестянки в пластик и завязала на два узла. Потом гуськом подползла к ружью и вернулась с ним обратно ко мне.
— У вас ещё есть патроны? Давайте и его зарядим! — Шепнула она, протягивая мне оружие.
— Нету… Помнишь, как бить?
— Спусковыми крючками от себя… — Девочка испуганно побледнела от осознания возможного столкновения с полусотней отморозков, прижалась ко мне и показала на ружьё. — Это вот они?
— Да. Или боком. Если по другому — оно может раскрыться. Тихо… Слушай!
Банды встретились и начали ритуал рукопожатий. Враждебности было не видно, но настороженное молчание повисло с обеих сторон. Пара самых рослых представителей — видимо, местные главари — отошла в сторонку. В нашу сторонку. И встали под самыми окнами. Выглядывать теперь было нельзя. Оставалось только полностью обратиться в слух.
— Чё, Васёк, тож думаешь, что пиздят безымянские?
— А чё нет шоль? Они давно хуйню какую-то хотят творить. Сам прикинь — трупы только мои и твои. А эти все целые. И Санька подожгли, пидоры. Ваще ебанулись!
На этом месте испуганная Алина вопросительно посмотрела на меня. В ответ я пожал плечами.
— А Альма? Живая?
— Альма-то живая, да хуй к ней подойдёшь. Бесится. Добить только, чтоб не мучилась…
— Блять, хуёво… Санёк-то как?
— В отключке. Наглотался дыма, подпалило тоже нехило. Хуй знает, мож отъёдет, мож нет. Я с ним пару баб оставил…
Их деловую беседу прервал крик откуда-то со стороны:
— Э, Пахан! Тут байк саньковский за домом! Я поссать отошёл, а он тут! Ништяк, да!
— Чё? Ну-ка…
Звук шагов начал обходить здание поста по периметру.
— Хуясе! Внатуре его… Чё он тут делает?
— Бля, его ж безымянские спиздили! Хоть и пиздят, что не они…
— Эт чё, они тут уже что ли?!
Голоса стихли и шаги побежали вокруг дома дальше, остановившись у двери.
— Пацаны, шухер! Тут походу в доме безымянка засела!
Раздался ропот вооружённой толпы и в нашу сторону затопали десятки ног. Всё… Пиздец…
— Э, кто там? Выходи, бля! Колян, Юрок, вытащите этого мудилу!
Внизу загремела дверь. Пожалуй, выбить её просто так не получится. Если только машиной или тараном каким… Всё таки не дачка картонная, а околоток.
— Ой, боюсь! — Шепнула Алина, ещё теснее прижавшись ко мне и заглянув в глаза. — Они нас найдут?
Если я чему и научился за все свои нелепые попытки наладить отношения с женщинами, так это тому, что ни в коем случае нельзя показывать собственную неуверенность. Если хочешь, чтобы они сохраняли к тебе хоть каплю уважения — сохраняй каменное спокойствие в любой ситуации. Даже если тебя уже режут на части.
Я собрал волю в кулак, глубоко вздохнул и тихо сказал, доверительно понизив голос:
— Спокойно, Леди Алина… — Улыбнуться ей в такой ситуации дорогого стоило. — Ваш верный рыцарь выдержит осаду с честью и доблестью.
Не ну а чё?! Ты хотел достойного противника? Хотел крови? Ты их получил. Не ссы теперь, убийца!
Пригнувшись, я метнулся к ближайшему письменному столу, покрытому пылью. И, уцепившись поудобней, потащил его к лестнице, спускающейся к входной двери.
Столкнув его вниз, повторил это со всей остальной мебелью, которую тут ещё не сожгли. Под гневные окрики с улицы столы, шкафы и стулья заполнили почти всё пространство между дверью и вторым этажом.