Кадет опять покраснел, но ответил спокойно:
— На фельдшеров. И мы даём защиту любому, вне зависимости от…
— Да понял, понял. Не парься. — Перебил я его. — Время к ночи. Что насчёт лодки? Что делать дальше думаете?
— Лодки у нас нет… А дальше… Для подготовки к прорыву нужно дождаться ухода тумана. Чтобы получить возможность проведения рекогносцировки…
— Туман — наше преимущество. И я тебе безо всякой рекогн… Реконсц… Как ты это только выговорил… Короче, я тебе и так скажу — ждать нас будут в том месте, где пролёт моста начинает идти над сушей. Потому что именно там мы могли бы спуститься вниз на ваших верёвках. И уйти потихоньку огородами.
Кадет почесал в затылке и согласился:
— Да, вероятнее всего…
— И вероятнее всего — ждать будут в таком количестве, что прорвёшь ты там только свою задницу, боец. Не смотря на вашу огневую мощь и кавалерию. — Я кивнул на ефрейтора, присевшего с шестом на телеге. — Этот «калаш» — всё оружие, что есть? Патронов сколько? Дробь есть?
— У меня ещё есть ПМ. С половиной магазина… Дроби нет. — Командир посмотрел на погонщика. — Егор, сколько у тебя осталось?
— Полтора рожка. Примерно…
— Стрелять, полагаю, научили?
Оба кивнули.
— Тогда слушайте. Сейчас будем учиться использовать ваших двуногих коней в качестве основного поражающего элемента…
Глава 10. Война — путь обмана
Абсолютно бесшумных засад не бывает. Чем больше человек в ней находится — тем выше шанс того, что кто-то будет всё время чесаться, кашлять, сморкаться, шмыгать, сопеть, ворочаться, чавкать, рыгать, урчать животом, болтать, пердеть… Или того круче — храпеть.
Вот и сейчас — то, что в тумане передо мной кто-то есть, стало понятно гораздо раньше, чем меня могли бы заметить с вражеской стороны. С приходом темноты сидеть на месте стало довольно прохладно. И «ленинские» то и дело шевелились, шуршали одеждой, тёрли замёрзшие руки и дышали на них, пытаясь отогреть. И иногда тихо матюкались, проклиная судьбу и врагов, заставивших их сидеть тут на холодрыге всю ночь.
Опустившись на корточки, я подал жест остановки крадущемуся позади младшему супер-квази-эрзац-сержанту. Или как его там…
Он, в свою очередь дал сигнал Алине — идущей ещё дальше позади, на пределе его зрения. А она резко подняла руку в знак того, что пора тормозить жор. Таким образом, телега остановилась позади всех — на довольно приличном расстоянии до засады.
Крадучись, мы все вернулись к транспорту и я начал раздавать ценные указания:
— Петров, раскладывай консервы. Конфет добавь. Поживописней давай, как будто сами рассыпались. Не поскользнись. — Натёртые железнодорожным мылом доски телеги облепило конденсатом, и они превратились в натуральный каток. Правда, площадью всего в несколько метров.
Я помог ему забраться на телегу и обратился к младшему напарнику:
— Так, теперь ты, как там тебя… Транс-поп-ультра-фельдфебель… Крепи шест, как показывал, втыкай целый рожок и лезь под телегу по центру. Переключатель на автомат. Стрелять только по команде. Туда, где топчутся. Постарайся прошить каждую доску над собой хотя бы раз. Второй магазин с остатками — одиночными. Перезарядишься как выберемся, тоже по команде. Будешь нас прикрывать, пока трофеи не соберём.
Алина в это время сняла с телеги моток верёвки, поправила за плечами ружьё и встала по стойке смирно. За время нашей беседы у обвала она успела успокоиться. И ей, похоже, было немного стыдно за свою истерику при обрушении остатков пролёта моста. Хотя никто её за это не винил, она, тем не менее, старалась быть серьёзной и всем своим видом выражала готовность помочь.
— Узел помнишь как повязать, оруженосец? Давай, покажи. — Я кивнул на ближайшие перила.
Девочка с готовностью обернула верёвку с петлей вокруг столбика и просунула в петлю остальной моток, пока не затягивая получившийся накидной узел.
— Правильно. Расплетай обратно. Иди за телегой подальше, горение видеть будешь издалека. Пригнись, на всякий. И шагов примерно через полста прячься за ближайшей тачкой. Как крикну по имени — беги на крик, вяжи возле меня узел и кидай моток вниз. Спускаешься первой. Натяни рукава, чтобы не обжечься при скольжении. — Она внимательно слушала и потешно резко кивала после каждого пункта инструкции. — Не забоишься, хронист?
— Теперь нет. — Твёрдо ответила девочка. — Пуганая уже.
— Смотри… Прямо над ухом у тебя палить будем. Готовься. — Я повернулся к кадетам. — Эй, хер майор, закончил там с натюрмортом? Лезь под телегу. Справа. Взводи пээм. Стрельба по команде, как условились. Нога — финку в горло, нога — финку в горло. Чтоб никакого мне тут благородства, если жить хочешь.
Кажется, парень немного напрягся из-за того, что в какой-то прекрасный момент упустил свою командирскую роль в деле спасения ценного гражданского. Ну да ничего, подрастёшь ещё, накомандуешься. Эта война всех со всеми ещё нескоро подойдёт к концу. Взрослые — и то нормально договориться так и не смогли. А теперь ваша очередь выяснять, у кого шерсть гуще растёт.
Когда кадет Петров тоже скрылся под опущенными бортами телеги, я подошёл к сачку, торчащему в метре от потерянных физиономий жор, и приоткрыл банку.
Подёргав носами, жоры натянули свою упряжь и медленно потянули телегу вперёд, а я пошёл рядом с ними, как заправский погонщик.
Пройдя метров двадцать, я подпалил у каждого мула штаны зажигалкой — ветхая синтетика неплохо взялась почти сразу. Коптящие язычки пламени весело побежали по одежде вверх. Постепенно занялись рубашки, свитера и куртки. Но наши двуногие мулы пока что не обращали на огонь никакого внимания, всецело сконцентрировавшись на погоне за вечно убегающей от них ароматной банкой. Друг друга они начнут жрать примерно через минуту-две, когда их поджаристая кожа начнёт издавать достаточно аппетитный запашок человечьего барбекю. Говорят, похоже на свинину.
Забравшись на ходу под телегу слева, я гуськом пополз вровень с ней, держа косу перед собой наготове.
— Э… Слышь… Че за нах? — Похоже нашу кавалькаду заметили.
— Кадеты обратно пиздуют… Наконец-то, блядь. А чё эт горит?
— Да похуй, ебашим!
Загремели выстрелы. Богато тут у них в пригороде с огнестрелом. Судя по звуку и дробовики есть. Я бы даже сказал — по большей части… То и дело помпы щёлкают. Похоже, что в первую очередь эти ребята выносили охотничьи магазины. А кадеты — полицейские околотки. И вот теперь — кто кого.
Пули и картечь в основном проносились мимо, стуча по перилам и брошенным тачкам. Некоторые попадали в жор, но те продолжали преследовать вожделенную банку, не обращая на вырывающие у них куски мяса пули и застревающую в черепах дробь.
Кое-что попадало и по телеге, осыпая всё вокруг щепками. Но по колёсам ей никто стрелять и не думал. В любом случае, от шальных пуль спереди нас загораживали неловко переступающие горящие ноги жор.
— Бля, это жоры горят! Стопэ! Стопэ! Не стрелять! Харэ шмалять, бля!!!
Выстрелы неохотно смолкали под разочарованный звон и стук гильз. Кое-кто начал перезаряжаться, но бросил это дело, когда какой-то сообразительный бандит дал срочную команду:
— Атас! Вали их вниз! А то ща другие на запах повалят! Выходим, нет никого!
В нашу сторону торопливо затопали десятки ног. Кто в модных кроссовках, кто в берцах, кто в походных ботинках — но все в новье. Обуви в магазинах города явно было гораздо больше, чем ног, готовых их носить. Подозреваю, что с модной одеждой ситуация была точно такая же. Для долгожданного вещевого изобилия нужно было всего-то уничтожить две трети населения земного шара. Или превратить их в безразличных ко всему кретинов. Мечта буддиста.
Несмотря на студёную пору, штаны у многих подростков тоже были по последней моде — с голыми лодыжками. Как только яйца себе тут не отморозили. Любопытно, что в моём детстве школьник в таких штанах подвергся бы бесконечным насмешкам со стороны сверстников. А сейчас — наоборот, престижно. Чудеса, да и только. Но вообще что-то мне подсказывает, что если сюда когда-то доберутся всадники с левого берега в своих фуфайках и кирзачах — такой писк моды они не оценят.