Нечего было делать - надо было "езжать назад"... вместе - уж выручать товарища, так выручать!
К величайшему недоумению Чехова, за обедом я мужественно объявил, что "мы" сегодня же должны непременно ехать в Москву и усердно просим дать лошадей, чтобы не опоздать на поезд.
Но этим анекдот не кончается...
Выехали мы вовремя и ехали все время благополучно, \82\ когда, на половине дороги, немец вдруг побледнел и, ухватив кучера за кушак, остановил тарантас.
- Что случилось?
Немец тупо посмотрел на меня:
- Надо езжать назад: я забыл мой пальто!..
Мне сделалось нехорошо. Но внезапно счастливая мысль озарила мой мозг, и ко мне вернулось самообладание.
- Что ж, вернемтесь, - с мнимой покорностью поддакнул я, - только очень жаль... что вашей свадьбе теперь не бывать!
- Это зачем? - толстая физиономия немца выразила ужас и недоумение.
- Очень просто, зачем - затем, что нет на свете хуже приметы... как возвращаться с пути назад! Во время путешествия это самое роковое предзнаменование!..
И я привел ему наудачу два-три примера, когда самые лучшие планы рушились только из-за того, что человек возвращался назад за каким-нибудь пустяком. Был даже такой случай... Один мой товарищ, превосходнейший молодой человек, назначивший своей невесте свидание, забыл дома свой портсигар и вернулся с дороги. И что же бы вы думали? Невеста, не дождавшись в назначенный час жениха, неожиданно помешалась и выбросилась из окошка... А что до пальто (оставлено было второе, "осеннее пальто"), то я уверял его, что по нынешнему теплому времени оно было бы прямо в тягость, и самое лучшее телеграфировать со станции, чтобы пальто выслали по новому адресу - прямо по адресу вашей невесты, - лукаво добавил я. Напоминания о невесте размягчили сентиментального немца... и мы снова двинулись в путь, причем возбужденный немец даже посулил кучеру на чай{44}.
Записывая теперь этот анекдот, вижу с горечью, что жертва моя куплена была слишком дорогой ценой. Мог ли, впрочем, я тогда подозревать, что это свидание с Чеховым "будет последним"?.. Не успел осмотреться в Мелихове, как уже пришлось уезжать!.. Урывками осмотрел я сельскую церковь в Мелихове, украшенную, по словам сторожа, усердием Чехова, видел мельком строящуюся школу (опять стараниями того же Чехова), урывками беседовал кой с кем из мелиховских мужиков, с трогательной ласковостью отзывавшихся о новом мелиховском помещике; а затем уцелели в памяти... уморительная собачка Бром, клумба с яркими фантастическими тюльпанами и благоухающий вишневый сад этот отныне исторический \83\ "вишневый сад", в это утро первого мая бывший в полном цвету, точно нежный свадебный букет.
И говорить приходилось с Чеховым тоже урывками. Помню, когда уже подали к крыльцу тарантас, Чехов что-то говорил мне, но я сильно волновался, и в памяти мелькают сейчас только отдельные фразы: "Когда-то, Жан, мы с вами увидимся?.. Что-то будет через семь лет?.. Теряем мы жизнь!.."
Когда мы уже хотели двинуться в путь, Чехов присел на подножку тарантаса и с полверсты провожал нас. Затем он слез и пешком пошел домой... Я невольно оглянулся ему вслед... Чехов шел чуть-чуть сгорбившись, опираясь на палочку, и, вероятно, думал про себя свою странную хмурую думу: "Что-то будет через семь лет?!"
Роковая цифра!..
Через семь лет пришла... европейская известность и вместе с ней смерть. \84\
И.Е.РЕПИН
О ВСТРЕЧАХ С А.П.ЧЕХОВЫМ
К сочинениям А.П.Чехова мне не пришлось много рисовать - в настоящее время нет никакого рисунка, относящегося к милому, незабвенному писателю{1}.
И в жизни мне не посчастливилось в общении с ним. Встречались очень редко. Живее всего он рисуется мне при первой встрече. Он посетил меня в моей студии у Калинкина моста (вероятно, в 1887 году).
Положительный, трезвый, здоровый он мне напоминал тургеневского Базарова.
Как-то раз, сидя у меня, он увлекся воспоминанием своей практики земского врача. Нарисовал несколько живейших картин в деревнях, когда он являлся туда на вскрытие трупов скоропостижно умерших.
Дело происходило больше на открытом воздухе.
Зрители выползали со всех углов и переулков и все смелее и смелее обступали доктора, раскладывавшего хирургические инструменты вблизи покойника, торжественно лежащего на столе посреди улицы. Увлеченный своим неприятным делом по обязанности, Чехов не замечал, как любознательные мальчишки все больше и больше подвигались к умершему, наконец, мешали доктору... При этом воздух!.. Хотя и на открытом воздухе.
И вдруг при повороте раздутого мертвеца, полного газов, покойник сделал губами "бр-р-р". Публике показалось, что он оживает... С визгом бросились врассыпную, кувыркаясь друг через друга, во все стороны испуганные мальчишки{2}.
Один раз в собрании Литературного общества мне удалось сделать с него очень удачный набросок (он не позировал){3}. Кто-то выпросил этот набросок, по \85\ обыкновению (их много было сделано за время моего посещения собраний с разных лиц).
Тонкий, неумолимый, чисто русский анализ преобладал в его глазах над всем выражением лица. Враг сантиментов и выспренних увлечений, он, казалось, держал себя в мундштуке холодной иронии и с удовольствием чувствовал на себе кольчугу мужества.
Мне он казался несокрушимым силачом по складу тела и души.
Куоккала \86\
А.С.ЛАЗАРЕВ-ГРУЗИНСКИЙ
А.П.ЧЕХОВ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 151.
. . . \121\
Л.А.АВИЛОВА
А.П.ЧЕХОВ В МОЕЙ ЖИЗНИ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 200.
. . . \209\
В.Н.ЛАДЫЖЕНСКИЙ
В СУМЕРКИ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 294.
. . . \211\
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ОБ А.П.ЧЕХОВЕ
Печатается по изданию 1960 года, стр. 296.
. . . \221\
M.E.ПЛОТОВ
БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ
Мое знакомство с Антоном Павловичем произошло в сентябре 1892 г. В то время я состоял в должности учителя школы села Щеглятьева, отстоящего от села Мелихова, где проживал тогда Чехов, на шесть километров.
Познакомиться с ним мне пришлось при следующих обстоятельствах. Летом 1892 г. в селе Щеглятьеве для борьбы с ожидавшейся холерой был создан временный медицинский пункт, заведывание которым, как врач по образованию, взял на себя Антон Павлович. В помощь ему был приглашен студент-медик 4-го курса медицинского факультета Московского университета - Николай Иванович, фамилию которого я, к сожалению, уже забыл{1}.
Как-то, собираясь идти в амбулаторию, Николай Иванович, обратив внимание на мой плохой вид, предложил мне дойти с ним до амбулатории и посоветоваться с Антоном Павловичем. Я охотно согласился.
В амбулатории, в ожидании прихода больных, уже сидел Антон Павлович, только что приехавший из Мелихова. Это был молодой человек выше среднего роста, стройный, с продолговатым, правильным и чистым лицом, обрамленным темно-русой бородой. Его глаза светились умом и приветливостью. Общее впечатление от его наружности было в высшей степени приятное, располагающее к нему.
После рукопожатия Антон Павлович обратился ко мне со словами:
- Садитесь и давайте принимать больных.
После этого, приблизительно через одну-две минуты следом одна за другой, пришли три старушки в возрасте 65-70 лет, которых по очереди и принял Антон Павлович, сказав каждой из них несколько ласково-укоризненных и успокоительных фраз. \222\
Теперь, думаю, Антон Павлович займется и мною.
Однако я ошибся: он встал и, прощаясь со мною, сказал:
- Приезжайте-ка завтра утром ко мне в Мелихово, мы с вами побеседуем на свободе.
На другой день, отправляясь в Мелихово, я не знал, как мне поступить: предложить Антону Павловичу гонорар за совет или нет, так как мне было известно, что он жил тогда исключительно литературным трудом.
Правда, к нему приходили за врачебным советом как крестьяне села Мелихова, его соседи, так и крестьяне других селений, но он не только безвозмездно оказывал им медицинскую помощь, но даже и лекарства для них приобретал на свои средства.
Приехав в Мелихово, я был уверен, что Антон Павлович предложит мне снять рубаху, постучит по грудной клетке молоточком, послушает и, определив болезнь, напишет рецепт. Я опять ошибся.