Распространяемым этой критикой взглядам на Чехова как на безыдейного писателя и общественно пассивного человека противостоят воспоминания Короленко, Станиславского, Куприна, Вересаева, Телешова, Немировича-Данченко и других авторов. Все эти воспоминания дают большой материал об общественной активности Чехова и глубокой заинтересованности его в судьбах народа.
Новый подъем революционного движения в годы, предшествующие революции 1905 года, отразился и на творчестве Чехова. Об этом периоде В.И.Ленин писал: "Пролетарская борьба захватывала новые слои рабочих и распространялась по всей России, влияя в то же время косвенно и на оживление демократического духа в студенчестве и в других слоях населения"*.
______________
* В.И.Ленин. Сочинения, т. 5, стр. 484.
Воспоминания современников свидетельствуют о глубоком интересе, который проявлял Чехов к надвигающимся революционным событиям, и дают основания полагать, что в последний период своей жизни он пришел к мысли о неизбежности революции.
Характерные высказывания Чехова, в разговоре его с В.Ф.Коммиссаржевской, приводит в своих воспоминаниях Е.П.Карпов. Разговор этот происходил в июне 1902 года и касался вопросов, которые остро интересовали писателя в то время. Чехов указал на необычайный подъем общественного движения и на новые задачи, которые вставали тогда перед прогрессивной литературой. /21/ "Пережили мы серую канитель, - говорил Чехов, - поворот идет. Круто повернули... Вот мне хотелось бы поймать это бодрое настроение... Написать пьесу... Бодрую пьесу... Может быть, и напишу... Очень интересно... Сколько силы, энергии, веры в народе... Прямо удивительно!"
Показательно его недовольство жизнью в Ялте, которая ограничивала его писательский кругозор и предоставляла в поле его внимания отголоски событий, а не сами события. Подобное настроение Чехова выражено в его письме от 10 ноября 1903 года: "...скучно здесь в Ялте и чувствую, как мимо меня уходит жизнь и как я не вижу много такого, что, как литератор, должен бы видеть. Вижу только и, к счастью, понимаю, что жизнь и люди становятся все лучше и лучше, умнее и честнее - это в главном..."*
______________
* Письмо к В.Л.Кигну-Дедлову.
Врач и писатель Елпатьевский, который, так же как и Чехов, в те годи жил в Ялте, рассказывает: "Помню, когда я вернулся из Петербурга в период оживления Петербурга перед революцией 1905 г., он в тот же день звонил нетерпеливо по телефону, чтобы я как можно скорее, немедленно, сейчас же приехал к нему, что у него важнейшее, безотлагательное дело ко мне. Оказалось... что ему безотлагательно, сейчас же нужно было знать, что делается в Москве и Петербурге, и не в литературных кругах... а в политическом мире, в надвигавшемся революционном движении. И когда мне, не чрезмерно обольщавшемуся всем, что происходило тогда, приходилось вносить некоторый скептицизм, он волновался и нападал на меня с резкими, несомневающимися, нечеховскими репликами. - Как вы можете говорить так! кипятился он. - Разве вы не видите, что все сдвинулось сверху донизу! И общество и рабочие!"
"Его политическое развитие, - пишет другой современник Чехова, доктор Членов, - шло наряду с жизнью, и вместе с нею Чехов все более и более левел и в последние годы уже с необычайной для него страстностью, не перенося никаких возражений (в этих случаях он почему-то говорил: "Вы совершенный Аверкиев"), доказывал, что мы - "накануне революции". "Нередко Чехов говорил о революции, которая неизбежно и скоро будет в России", - свидетельствует Телешов. Хорошо осведомленный о настроениях Чехова в те годы, Станиславский пишет: "По мере того как сгущалась атмосфера и дело приближалось к революции, он становился все более решительным".
Чехов, конечно, не представлял себе конкретных путей и движущих сил революции, но его письма тех лет и воспоминания современников свидетельствуют о горячем желании понять характер /22/ нового общественного подъема и глубоком интересе, проявляемом им к тем новым силам, которые вступали на историческую арену. По свидетельству Горького, Чехов в последний период своего творчества хотел писать "о чем-то другом, для кого-то другого, строгого и честного" (из письма Горького к В.А.Поссе, 1901 год)*. По словам одного из мемуаристов (проф. Анучина), Чехов видел значение Горького в том, что "он создал настроение, он вызвал интерес к новым типам". Что понимал Чехов под "новым типом", можно судить по его письму к Станиславскому от 20 января 1902 года, где он говорит о Ниле из горьковской пьесы "Мещане" как о "новом человеке". Он настойчиво рекомендует Московскому Художественному театру ставить "Мещан" и неоднократно указывает на роль Нила в этой пьесе как на "главную", "центральную", "героическую".
______________
* Письмо от ноября (после 14-го) 1901 года (Собр. соч., т. 28, стр. 199).
Воспоминания современников опровергают ложь буржуазной критики об общественной пассивности Чехова, о его безразличии к вопросам современности, и помогают лучше понять творчество одного из тех писателей, которые, по выражению Горького, "делают эпохи в истории литературы и в настроениях общества".
III
Чехов не оставил хоть сколько-нибудь подробной автобиографии. В его громадном литературном наследстве нет таких произведений, как, например, трилогии Л.Толстого и Горького или "История моего современника" Короленко. Воспоминания современников о Чехове приобретают поэтому особое значение, представляя важнейший материал о жизни и деятельности великого писателя и нередко являясь необходимым пособием для изучения его биографии.
Рассказы о жизни Чехова в Москве и Петербурге, Воскресенске и Бабкине и, наконец, в Мелихове и Ялте дают яркое представление о разносторонних связях Чехова с жизнью, о его глубочайшем интересе к человеку из народа. Вероятнее всего, Чехов потому не порывал совсем и с медициной, а, по свидетельству врачей - его современников и товарищей, - стремился к ней, что деятельность врача помогала ему общаться с самыми широкими народными слоями.
Как пишут многие из современников, автор "Ваньки", "Тоски", "Горя", "Мужиков" и других рассказов и повестей о крестьянах и бедном городском люде был неутомимым исследователем народной жизни. "Писателю, - говорил Чехов Щеглову в 1888 году, - надо непременно в себе выработать зоркого, неугомонного /23/ наблюдателя... Настолько, понимаете, выработать, чтоб это вошло прямо в привычку... сделалось как бы второй натурой!" Куприну он советует ездить почаще в третьем классе. Телешову, который тогда только входил в литературу, Чехов указал на общение с народом как на единственно возможный путь писателя. "Поезжайте, - говорил он Телешову, - куда-нибудь далеко, верст за тысячу, за две, за три... Сколько всего узнаете, сколько рассказов привезете! Увидите народную жизнь, будете ночевать на глухих почтовых станциях и в избах, совсем как в пушкинские времена... Только по железным дорогам надо ездить непременно в третьем классе, среди простого народа, а то ничего интересного не услышите. Если хотите быть писателем, завтра же купите билет до Нижнего. Оттуда - по Волге, по Каме..."
В советах молодым литераторам, в интересе, который проявлял Чехов к отдельным писателям и их творчеству, наконец в его отношении к театру и к художникам видна забота великого писателя о том, чтобы искусство в большей мере затрагивало народную жизнь. Характерен в этом смысле небольшой эпизод, который передает в своих воспоминаниях известный советский писатель И.А.Новиков, тогда студент и начинающий литератор. Новиков рассказывает, что на одной из выставок картин в Москве, когда речь зашла о портрете какого-то генерала, Чехов, похвалив мастерство художника, заметил: "Но кому это нужно, зачем?" И надолго остановился перед другой картиной. "Вот, - сказал он, вот что я вам хотел показать. Это хорошо". "Я не помню, чья это была картина, - пишет И.А.Новиков, - но передо мной встают и теперь - фабричные задворки, вечер, лиловатая мгла и молодой рабочий с ребенком на руках; он держит его очень неловко и очень бережно, со скуповатою, может быть чуть-чуть стыдливою, нежностью, которую не хотел бы показать. Чем-то родственно этому сочетанию чувств было и само восприятие Чехова". Как пишет Куприн, Чехов "требовал от писателей обыкновенных житейских сюжетов, простоты изложения и отсутствия эффектных коленец". Он учил писателей смелей вводить в литературу новые темы и новых людей, характеризующих действительные явления народной жизни. Под этим углом зрения и следует понимать многочисленные пожелания Чехова молодым писателям обращаться к тем темам, которые лежат за пределами их писательских кабинетов.