И. И. Левитан написал эту картину, когда в конце декабря
г. приезжал к Чехову в Ялту. Она вставлена в углубление на камине.
См. вступит. статью, с. 19.
Еще в мае 1889 г. Чехов писал о Гончарове Суворину: «...читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих пор считал Гончарова первоклассным писателем? Его «Обломов» совсем неважная штука. Сам Илья Ильич, утрированная фигура, не так уж крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. Обрюзглый лентяй, каких много, натура не сложная, дюжинная, мелкая; возводить сию персону в общественный тип — это дань не по чину».
Это была заметка в библиографическом отделе журнала «Русская мысль», 1890, № 3, в которой Чехов и Ясинский названы «жрецами беспринципного писания». По этому поводу 10 апреля 1890 г. Чехов отправил издателю «Русской мысли» В. М. Лаврову письмо: «Беспринципным
писателем или, что одно и то же, прохвостом я никогда не был. <...> Обвинение Ваше — клевета».
Об изменившемся настроении Чехова вспоминал и Е. П. Карпов, встретившийся с ним в Москве в июне 1902 г. у В. Ф. Комиссаржевской:
«— Написали что-нибудь для театра? — спросила Вера Федоровна.
Да, пишу... — нехотя, конфузливо улыбаясь, ответил Антон Павлович. — Пишу не то, что надо. Не то, что хотелось бы писать... Нудно выходит... Совсем не то теперь надо...
А что же?
Совсем другое надо... Бодрое... Сильное. Пережили мы серую канитель... Поворот идет... Круто повернули...
Разве пережили? Что-то не похоже... — усомнился я.
Пережили... уверяю вас... — убежденно сказал Антон Павлович. — Здесь, в Москве, да и вообще в столицах это не так заметно... У нас на юге волна сильно бьет... В народе сильное брожение. Я недавно беседовал
с Львом Николаевичем. И он тоже видит... А он старец прозорливый... Гудит, как улей, Россия. Вот вы посмотрите, что будет года через два-три... Не узнаете России... — Антон Павлович оживился, встал с дивана, заложив одну руку в карман, стал ходить по комнате.
Вот мне хотелось бы поймать это бодрое настроение... Написать пьесу... Бодрую пьесу... Может быть, и напишу... Очень интересно... Сколько силы, энергии, веры в народе... Прямо удивительно!..» (Чехов в воспоминаниях современников. М., Гослитиздат, 1954, с. 571—572).
1 марта 1887 г. группой революционеров-террористов было совершено покушение на Александра III. С заговорщиками жестоко расправились, пятеро из них (в том числе Александр Ульянов) были приговорены к смертной казни через повешение.
Чехову писал парижский корреспондент «Нового времени» И. Я. Павловский, который был убежден в невиновности Дрейфуса, о том, что «Новое время» переделывает посылаемые им телеграммы о деле Дрейфуса, придавая им противоположный смысл (ГБЛ).
Рассказ «Невеста» Чехов показывал в корректуре Елпатьевскому, Горькому и Вересаеву (см. восп. Вересаева, с. 602).
Б. А. ЛАЗАРЕВСКИЙ А. П. ЧЕХОВ
(Стр. 567)
Печатается по тексту первой публикации: Лазаревский Б. Повести и рассказы, т. 2. М., 1906.
Лазаревский Борис Александрович (1871—1936), писатель. По образованию — юрист. По окончании Киевского университета служил несколько лет секретарем и следователем военно-морского суда в Севастополе. В эти годы (1899—1903) часто бывал в Ялте, где навещал Чехова. Воспоминания Лазаревского интересны тем, что в них воспроизведены дневниковые записи, сделанные им тотчас же после каждой беседы с Чеховым.
Летом 1899 г. вышла первая книга Б. Лазаревского «Забытые люди. Очерки и рассказы» (Одесса, 1899). 26 августа 1899 г. в севастопольской газете «Крымский вестник» появилась анонимная рецензия на эту книгу: «Внешний вид ее весьма недурен, но далеко нельзя сказать того же о ее внутреннем содержании. <...> шаблонные темы, скучные герои, еще более шаблонные описания». В тот же день Лазаревский послал Чехову свою книгу, рецензию на нее и первое письмо к нему. Он просил Чехова: «Скажите мне, как добрый и честный человек, права ли редакция «Крымского вестника» <...>. Что делать? Неужели не писать ничего, что иногда так волнует? Думаю, что Вы ответите мне» (ГБЛ). Еще не дождавшись ответа, Лазаревский 4 сентября приехал в Ялту и зашел к Чехову.