И Джозеф помнил.
Он помнил эти слова Филис, сказанные при одной из многочисленных вспышек одного и того же воспоминания, которое настигло его даже сейчас. Воспоминания, из-за которого жизнь делилась на «до» и «после» – когда он был ещё вполне нормальным и живым, и когда он морально мёртв и сломан, как сейчас. Когда так жалок и слаб, что не мог встать с сожжённой земли и перестать наконец-то бессильно плакать.
Джозеф прокручивал слова Филис ещё раз и ещё, пока тело наконец-то перестало так сильно дрожать, а перед глазами появилась реальность, а не переулок с тремя трупами и окровавленным телом Делоры. Кстати о ней… где она?
Эта мысль окончательно привела в чувство парня: он как можно быстрее встал на ноги и, шатаясь, обошёл вокруг горящей машины, но не нашёл девушку. Зато нашёл её следы среди золы, что вели в сторону Колдстрейна. Чувствуя себя ужасно вымотанным и встревоженным, Джозеф вытер с грязного лица слёзы и на ватных ногах помчался в город. Но не успел он пробежать и десять метров, как холодный металл, приставленный к виску, заставил его остановиться.
Ричелл смирила его враждебным взглядом.
– Не с места, Джозеф, иначе я тебя пристрелю.
XXVIII: А хаос завладеет миром
Жизнь – это неутомимая жажда насыщения, а мир – арена, где сталкиваются все те, кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга, охотится друг за другом, поедает друг друга; арена, где льется кровь, где царит жестокость, слепая случайность и хаос без начала и конца.
Джек Лондон
– Ричи, Ченс!
Джозеф сам не заметил, как обнял сначала девушку, а затем своего товарища, с которым не виделся уже очень давно. Они оба в шоке уставились на него, но Джозеф был так рад их видеть, так рад знать, что они ещё живы, что не мог сдержать порыв неконтролируемых тёплых эмоций. И его совершенно не волновало, что Ричелл хотела его убить, потому что он не верил в это: ну как она, старая знакомая, могла его убить? Они ведь общались уже больше года! Да, он не видел её уже достаточно долгое время, как и Ченса, но он был уверен, что они тоже были рады его видеть.
Но это оказалось совершенно не так.
– Отойди от него.
Ричелл снова нацелила на него пистолет, сверля злым взглядом тёмно-голубые глаза. Джозеф медленно отстранился от Ченса и удивлённо посмотрел на своего товарища, будто тот оказался чем-то опасен, но он ничем не изменился, лишь ожоги теперь покрывали болезненно бледное лицо и шею помимо оголённых рук. Джозефу было мучительно смотреть на физические страдания Ченса, но тот, казалось, не замечал ни красных пятен под глазами, ни волдырей на ладонях, ни белых волос, покрывших сбритую часть головы, тогда как остальные чёрные волосы падали на обгорелый лоб из-под неизменной красной шапки. Ченс больше не выглядел красивым, каким старался всё время быть: он выглядел сильно похудевшим и несчастным, несмотря на широкую улыбку, открывающую жёлтые из-за табака зубы. Джозеф давно не встречал своего товарища, вид которого сильно пугал и огорчал – смерть в любую секунду могла забрать новую душу.
Ричелл выглядела лучше, по крайней мере, она не потеряла так много веса, её белые волосы стали настолько длинными, что пришлось сделать высокий хвост, веснушки почти пропали с белой кожи щёк, под миндальными глазами виднелись синяки то ли от недосыпа, то ли из-за очередной драки. Сильна, крепка духом и побита жизнью – но Ричелл не сломалась, не сдалась, не погибла, а поднялась с колен и заставила этот мир дрожать от страха.