Полная свобода. Полное счастье. Полная любовь.
– Филис…
– Я только сейчас поняла, что когда мы улыбаемся, наш язык касается нёба, – вновь вернув себе странность, сказала вдруг она, а я неосознанно улыбнулась, проверяя её слова. – Да не, я шучу. Ты выглядишь мило, когда улыбаешься.
Я привычно залилась краской, но не застыдилась этого. Лёгкость и свобода подруги передавалась и мне – хотелось глупо рассмеяться, как бы больно ни было ещё несколько минут назад. Хотелось закрыть глаза, вслушаться в притихшие звуки Колдстрейна, вдохнуть колючий воздух полной грудью и жить. Просто жить. Ни о чём не думать. Ни о чём не переживать. Ничего не вспоминать.
Жить здесь и сейчас – это, пожалуй, самое главное правило, которому научила меня Филис.
– Ты тоже, – ещё шире улыбнулась я.
Девушка ласково коснулась моей щеки, где у меня был шрам, и нежно провела по нему большим пальцем. В её глазах – сочувствие, сменившееся чем-то сокровенным, глубоким, сильным.
– Я обожаю твою улыбку, Делора. Хоть ты и не обнажаешь зубов, она все равно чертовски милая. Редко вижу её на тебе, ведь ты не тот человек, что показывает свои эмоции открыто, но когда мне удаётся её поймать – это самая искренняя улыбка на свете. Тогда я запечатлеваю эти моменты у себя в голове навечно, а в ответ я улыбаюсь ещё больше и не могу никак остановиться. А когда мне грустно, я воспроизвожу эти кусочки из памяти, будто смотрю плёнку фотокамеры. Ничто не придаёт мне столько сил, уверенности и надежды, как это. Ты прекрасна! Я люблю твою улыбку, только, прошу, улыбайся почаще…
Филис быстро приблизилась ко мне и оставила влажный поцелуй на другой моей щеке. Впервые смутившись, она что-то пробормотала о своей ориентации и хотела было уйти, но я схватила её за руку и накрыла её губы своими. Они отличались от тех, какие были у Джозефа – большие, мягкие, сочные, словно кусаешь яблоко, а не целуешься. Но плевать на всё, плевать, что я могла потом жалеть об этом, плевать на то, как это могло отразится на отношениях с Джозефом – я хотела жить, хотела целовать того человека, которого полюбила так незаметно, но так сильно, хотела спасти Филис от её страхов и стать главной опорой в её жизни. Страстно и грубо – только так я умела целоваться, но девушка этого не замечала, полностью поглотившись нашей внезапной вспышкой любви, и нежно гладила моё лицо, тогда как я обнимала её за талию.
Спичка – и огонь.
Пламя чего-то неизведанного, нового, необычного. Но такого желанного – так долго, оказывается, я к этому шла. Долго, через препятствия, но терпеливо, смело, слепо следуя зову сердца. И оно не обмануло. Оно ожило.
Как и я сама.
– Спасибо тебе, печаль, что греет свой холод.
Миг – и Филис убежала.
XIV: А ярость по венам плывёт
Смерть немного похожа на ветер: невидимая, но ощутимая сила, которая всегда готова сбить нас с ног.
Макс Фрай
Все говорили, что мы потерянное поколение. Но это не так.
Мы боролись за равные права, искали свой путь, стараясь не слушать чужие убеждения, не делили людей по цвету кожи и положению в обществе, были против насилия и не осуждали за любовь, которую многие из старших не могли понять. Но понимала ли её я сама? Понимала ли я саму себя? Понимала ли я, что только что натворила?
Наше поколение было потерянным только в том смысле, что мы терялись в самих себя.
И я в том числе.
Нет, я не понимала, что натворила. Мне хотелось вспоминать наш поцелуй с Филис, а не думать над тем, что всё это могло значить, но в то же время я отчаянно помнила, что у меня был Джозеф. Да, Джозеф. И я ведь его любила, чувствовала это прямо сейчас – тёплые прикосновения его рук так и касались моей кожи, как только я о нём вспоминала, а в груди всё отзывалось на его ласку.
Я любила его. Люблю. И буду любить.
Так что же я натворила? Зачем… зачем поцеловала Филис? Она ведь собиралась уходить, но вот так просто без благодарности отпустить её я не смогла, ведь прекрасно видела, что она давно хотела меня поцеловать. И я не жалела о том, что сделала. Ни капли. Могла повторить это ещё раз и ещё. Я лишь пыталась понять свои действия. Понять саму себя.
Что же будет дальше? Конечно, рассказывать об этом Джозефу я не собиралась, но хранить от него очередной секрет я не хотела. Да и Филис наверняка осознавала, что с Джозефом надо будет как-то объясниться, если я собиралась и дальше с ней… целоваться. А хотела ли я этого? И да, и нет. Сложно узнать, что испытывала моя душа, чего хотел разум, о ком томилось сердце, когда на них то с одной стороны, то с другой наваливались проблемы. Как не совершить ошибку? Как не причинить боль? Как не оказаться потом источником всех бед?