Всюду – хаос и разруха, все вновь посходили с ума, но в этот раз всё реально: от крови до резни друг друга.
Стоило ли говорить, что шизофреником быть лучше, чем отчётливо осознавать, в каком именно мире я жила? Крови на руках лучше быть вызванной больной фантазией, чем желанием убивать всех вокруг, но стоило ли говорить, что каждый человек когда-либо ловил себя на том, что хотел кого-то убить? Стоило ли говорить, что в каждом из нас сидел маленький убийца: кто-то называл его чёртом, кто-то внутренним демоном, а кто-то – собственной тьмой души? И мало находилось тех, кто принимал его таким, какой он был на самом деле. А ещё меньше – кто целенаправленно кормил собственное зло.
А к кому принадлежала я?
– Делора…
Настороженный голос Джозефа отвлёк меня не только от мыслей, но и от созерцания изувеченного трупа под своими ногами. Сам Джозеф хмуро глядел на меня, точно боролся с увиденной правдой и внушёнными лживыми оправданиями: я так и слышала, как он кормил себя мыслями о том, что на моё состояние сказался слишком сильный стресс за последнее время, что мои страхи и проблемы виноваты в том, что я прямо на глазах любимых людей только что убила двух человек – так безжалостно и хладнокровно, даже не моргнув глазом. Но всё это – лицемерие, которое даже не пыталось по-настоящему прикрыть мою гнилую душу.
Безумие – для кого-то разруха, для кого-то – естественная среда обитания. «Норма – это иллюзия. Что норма для паука, хаос для мухи».
– Т-ты…
Филис в оцепенении вытаращила на меня глаза и не могла никак сдвинуться с места, чтобы убежать. Убежать, убежать, убежать – от навязчивых воспоминаний, от крови, от такого монстра, как я. От всех – на свет, скорее на свет. Но Филис застыла и, слегка дрожа от ужаса, тихо плакала. Никогда, никогда я не хотела видеть её слёз: каждая солёная капелька, скатывающая по её щеке, причиняла мне боль. Но созерцать это пришлось не долго, к счастью или к сожалению: выживший мужчина решил отомстить за смерть товарища и напал на меня. Прыжок в сторону, подскок, небольшая драка – и тело нового врага упало в грязный снег с перерезанным горлом, как стул с порванной нашивкой. А за ним – две полицейские машины вместе с одной пожарной, пассажиры которой сейчас выбегали тушить очередной дом за этот день.
– Стоять!
Сжав челюсти и вдыхая холодный воздух с запахом гари и крови, я медленно подняла руки и бросила испачканный нож. На душе ни капли раскаяния, страха или отвращения. Наоборот, я вновь почувствовала себя сильной, точно кто-то свыше услышал мои желания стать прежней и наделил меня, казалось бы, уже ушедшей уверенностью в своих движениях и эмоциях. Да, я стала сильнее. Но разве стоила эта сила того, что теперь я убийца?..
А почему бы и нет? В этой жизни стоит попробовать всё, тем более скоро всё равно умирать.
Джозеф с Филис успел уйти с места преступления: я их увидела уходящими за угол чужого дома, когда мои руки завязывали у меня за спиной и прижимали к капоту полицейской машины.
Они были спасены, но какой ценой?..
XX: А будущее уже наступило
Тёмные лучи, пронизав будущее, осветили своим мрачным светом всю мою последующую жизнь, на мгновенье представшую передо мною.
Нацумэ Сосэки
Оказалось, это не так уж и больно.
Пламя медленно растеклось по моим пальцам: на ощупь будто в горячее масло окунули руку. В некоторой степени это было даже приятно, если не обращать внимания на несильное жжение и не вспоминать о том, что после всего этого останутся слабые ожоги. А пламя красивое: как далёкие огоньки многочисленных машин, размытых из-за слишком большого расстояния, но при этом создающие единую красно-жёлтую картину. Моё дыхание делало огонь слегка дрожащим, точно маленький ребёнок оказался на сильном морозе и пугливо озирался по сторонам в поисках тёплого места. А не существовало больше такого места, не существовало.
Уж точно не в моём сердце.
Сигарета подожглась быстро, как будто с зажигалки, а не с собственных горящих пальцев. Так странно: ещё недавно я наблюдала за тем, как Ченс точно так же закуривал со своего же пламени, а сейчас так делала я – легко и бездумно. В груди разливалось пятно нефти, что закрывало все остальные чувства в кокон чёрной плёнкой; никотин отравлял мысли, и без того слишком вялые, чтобы что-то решать; рёбра трескались под тяжестью навалившегося бремени, разум расколот от собственного сумасшествия.
Я больна и безумна, но сейчас я как никогда нормальна.
Ты так в этом уверена?