«Я тебе свою статью лучше перешлю. С эпиграфом из Иванова.
С. ИВАНОВ: «Элементы легкомыслия, надежды на русский авось, что пронесет, они, несомненно, были…»
Министру нашей Обороны не нравится русский авось. Может быть, он с ним даже будет бороться.
Мда. Жаль министра. Неплохой мужик.
Русский Авось (на всякий случай с большой буквы) – это один из главных управленцев в России, и с ним хочет бороться Министр Обороны – второстепенный управленец.
Интересно, на чьей стороне будет победа?
Кроме того, «авось» – это еще и принцип.
Его младший брат: «Чего делать хорошо, все равно все отнимут» – знаком на этой земле еще с Батыя.
России не повезло. Она раскинулась в одиннадцати часовых поясах. Как тут управлять, если в «Петропавловске-Камчатском полночь»? Спят там в разгар управленческого зуда. Ты ими хочешь управлять, а они спят.
Так что все автономны. Опять-таки, а вдруг пронесет?
Ах, Россия, Россия, все границы, да границы…
А граница нашей горячо любимой родины хорошо видна из-за скопившихся вдоль нее на всем протяжении груд мусора.
Подъезжаешь все равно откуда – можно с Финляндии – и вот она, родимая.
И смотришь ты на весь этот гниющий кошмар, и через какое-то время говоришь сам себе, что все-то у нас мусор – дорогой или же дешевый.
А дорогой – это когда утопят, а потом достанут.
А дешевый – это когда и доставать-то не надо. Сам всплывет, да еще в ледяной воде вон сколько часов держаться будет до подхода долгожданной помощи.
Все это, конечно, необычайно лирично, но лучше я вам расскажу, как у нас водят лодку с помощью понтонов.
И сделаю я это без лирики, с некоторой долей может быть даже цинизма.
Цинизм, как известно, это всего лишь одна из форм экономии времени.
Итак, лодка, двадцать лет у пирса, дырявая, как решето. Решено ее отвезти, не латая, из Гремихи (следите за моей мыслью) аж в Кольский залив, аккурат мимо острова Буяна, в нашем случае Кильдина.
Вам никогда не приходилось с помощью очень прочной платяной нитки осторожненько везти за ноздрю на бойню быка? Так вот, очень похоже.
Лодка пять тыщ тонн, вокруг понтоны-понтоны, трос и, чтоб вы подумали, еще один корабль, на этот раз спасатель. С него подаются шланги. На лодку.
Для чего? Для того, чтобы люди, которые на нее посажены, дышали – вот это, я понимаю, благородство. Так что вся эта колыхающаяся на волнах в противофазе конструкция, напоминает телегу доверху нагруженную горшками: малейший поворот – разродится до небес.
Надо Вам сказать, что Гремиха – это вам не просто так. В народе это «Край Летающих Собак». Там триста дней в году ветреных, остальные – как придется.
Почему «Летающих Собак»? Потому что они – ветры – такой силы дуют, что поднимают на воздух псов и несут их, и несут…
То есть, волнение моря в три балла – это к маме не ходи.
А они все идут и идут.
До Гремихи от Мурманска по хорошей воде, летом, на теплоходе двое суток. А теперь прикиньте: по плохой, да на понтонах, да на тросе, да со спасателем, который все равно никого не спасет, только вот воздух людям немного подаст с помощью шлангов перед смертью, которые протянуты через люк верхнего рубочного люка внутрь и через весь корабль – это суток пять кошмара, если я чего-то не напутал.
И все в руках Божьих.
А когда Богу надоедает держать вот это дерьмо верткое до невозможности в руках, он его, как пенис в общественном туалете, встряхивает и… тогда обрывается трос, разойдутся понтоны…
Лодка при этом почему-то тонет (со слов телевидения) что-то около сорока минут, а люди из нее так и не успевают выбраться.
А те, что выбрались, падают голышом за борт и долго купаются при плюс десяти градусов жары.
А зачем на ней в полутьме сидят люди? Хороший вопрос! Они там сидят потому, что по-другому никак не определить: поступает или не поступает вода внутрь герметичного прочного корпуса, о чем нам заслуженный адмирал по телевизору сказал.
Определили: поступает. Но не так и не там. Понтоны разошлись, и она немедленно булькнула.
У меня только один вопрос: шланги удалось вовремя обрубить, чтоб и спасателя под воду не утащило? А?
Удалось! Слава тебе, Господи, велики дела твои!
И потом, они бы все равно не спаслись, потому что им никто команды не дал: «Спасайся, кто может!» – не дают у нас такой команды. А те, кто без команды выскочили, так это по молодости.
По старости они бы не выскочили.
Говорят, у них даже связь имелась. По УКВ. Укавекнулась связь.
А что, иначе никак не довезти эту развалину до завода, чтоб без гибели людей и без шаринья потом по дну морскому на глубине раз в три года?
Довезти-то можно, но вдруг повезет, и проскочим?
Не повезло.
Теперь накажут.
Операция по проведению этого говна на понтонах, честно говоря, настолько уникальна, что управляться она должна была только из штаба Северного флота. То есть, стрелочники там скоро будут строиться просто в колонну по два.
Операция по ведению за ноздрю этой дряни длилась не полчаса, не один день, а несколько суток, так что без Главного штаба Военно-Морского Флота России тут не обойдется.
Не построиться ли стрелочникам в колонну по три? Я думаю, и по четыре мало будет.
И все-таки, еще раз для усвоения: люди, вдесятером, садятся на совершенно дырявое корыто и едут несколько суток при плюс десяти в отсеках? Надо полагать, именно так: лодка-то не обогревается, и света на ней мало. Хотя с корабля «спасения» могли протянуть не только воздушные шланги, но нештатную электропроводку.
Мда (еще раз).
Как же они там вахту несли? Не спали что ли?
Командир-то точно не спал. Несколько суток. Он же командир. Он на том свете выспится. Может быть, кто-то из его офицеров спал? Не думаю. Набрали-то почти всех офицеров, ну и немножко мичманов.
Чтоб, значит, поответственней люди к своему делу подошли.
А как она гавкнулась, так первый вопрос был: «Как там лодка?» – о людях ни звука.
И про стуки интересовались как-то вяло.
Как-то сразу было ясно, что спасать уже некого.
Как вам кажется, а нельзя было эти гнилые ЦГБ в базе как бы заварить?
Может, у нас есть еще сварщики не в МЧС, и они умеют варить под водой?
Может, они нашлепок наделают и просто сверху заплатками их приварят, чтоб хоть ЦГБ воздух держали и бочка была похожа на бочку, а не на ведро помойное?
Как вы думаете, в будущем, при подобном транспортном безобразии, людей тоже посадят в темноте внутрь такой же гнили, или же их, все же, будут держать в виде профессиональной команды экстремалыциков на том же спасателе, и они, примерно раз в час, как прыгнут в гидрокостюмах с электроподогревом в резиновую тарантайку с навесным мотором и подойдут к абсолютно безлюдной лодке, что на понтонах волокут? А потом они вскарабкаются ей на борт, как белки, по штормтрапу и все у нее внутри осмотрят насчет этой долбанной герметичности за девять минут и десять секунд.
А? Как? Или ум для нас фантастика?…»
«Саша, это Виталий Люлин.
… Ощущение после всплытия из подводного положения – потрясающее! Всегда. Сколько бы ты не всплывал. Это рождение! Заново.
В нос шибает умопомрачительный запах холодного спелого арбуза. Запах жизни на земле, а не в череве. Легкие трещат в упоении! А потом, непременно, головная боль. Идет ломка организма, запустившего много месяцев назад фабрички по выработке противоядий от неизвестных компонентов в газовом составе воздуха отсеков подводной лодки. Этот газовый состав, его компоненты, за исключением их малой политики, неизвестен и не подвластен даже многомудрому химику. «Фабрички» вразнобой останавливаются. От того и головная боль. Она быстро проходит. Без вмешательства медика. Другое дело всплытие душевное – не утихающая головная боль на долгие годы, а может и на всю жизнь…»
О ЛОДКЕ