– Ну-у! – Владлен нахмурился, сразу видно – закусил. Подумал малость… – Держись, соски. Ракетная атака!
Набрал полный рот марганцовки, штаны подтянул и лег на боевой курс.
– Ага! – это «Баккара», сладкая парочка. Владлен молчит, словно воды в рот набрал. Вернее, марганцовки. – Ну, ложись, мор-ряк! Мужайся. Чего молчишь, а?
Ни фига ж себе! Уже и на «ты»? Ладно, поглядим… пум! вставили… крантик открыли… та-ак…
– Ой! А чего это она не идет?
И не пойдет. Владлен – спортсмен, и пресс имеет что надо.
– Ой…
Тут Владлен тоненькой струйкой из рта марганцовку пустил – псссссссь! И страдальчески:
– Что ж вы делаете, а, негодницы малолетние?! Насквозь же продавили, ну! – но пресс не отпускает пока.
Девки – ладошки ко ртам… сейчас и у них брызнет… бледные стоят, коленки девственные трясутся. То на крантик, то на Владлена. А Владлен еще пуще напрягся, да еще маленько, да еще… и пошло ОНО обратно в бутыль… еще!., плямс! – и пипка лихо из задницы вылетела со звуком специфическим, и давай летать, поскольку сила реактивная, а марганцовка из пипки брызжет, и все на «Баккару», и вот тут они не выдержали и такие струи пустили, что аж рассказывать неудобно. Вот так – за одни сутки две ракеты – и обе в цель! Ай да Владлен! Мастер ракетного удара.
И операция успешно прошла. Вырезали и одному, и второму. Без патологий.
А за сутки до того вырезания открывается дверь, и в палату новенький заходит. Рожа холеная, брезгливая. Оказалось, тоже майор. Владлен уже приготовился его не уважать, потому что майор явно смахивал на политработника, а не уважать политработника – святое дело для боевого офицера, признак хорошего тона. Но майор оказался вовсе не политработником, а начальником строевой части ракетного полка. И тоже с грыжей.
– Ну что, пулечку распишем? – это Владлен.
– В карты не играю.
– Н-да? А козлика забьем?
– В «козла» играют только козлы и дебилы.
Ух ты, какой герой попался! Дебилы, да? Хорошо…
– А как насчет по портвейнчику?
– В госпитале установлен определенный порядок, и нарушать его нельзя. Все.
Во дает! Расстелил койку, разделся и лег. Достал книгу, напялил очки и углубился. Глянули на обложку и совсем опупели: Кафка, «Процесс». Ах так, да? Ну, свинья культурная… А он еще и шуток с девчонками не понимает – пару раз осуждающе высказался на эту тему, причем все без матов и с деепричастными оборотами. Вот же интеллигент попался! Все, хана. Ракетная атака.
Так вот про этого пошлого начальника строевой части и вспомнили сразу после операции; девочкам срочно преподнесли шампанское и конфетки в знак благодарности и примирения, и заодно указали на потенциальную жертву – на майора на этого. «Ой, девчата, если б вы слышали, что он про вас сказал!… Он про вас такое сказал, такое сказал… ну я прям не знаю!…» Девки угрюмо насупились и пошли готовить самое ржавое лезвие «Нева».
А когда с позором «обшкребанный» майор отправился на клистир, Владлен и говорит:
– Так, мужики, все на перекур, все в гальюн. Щас цирк будет.
А в гальюне всего две кабинки, и обе оккупированы – в одной летун сидит с журналом «Советский воин», в другой – Владлен с сигареткой «Золотой пляж». Ждут. Ждет и остальной народ, полный гальюн зрителей набился. И вот он, герой кавказской легенды, летит, родной, чуть ли не разбрызгивает. «Баккара» постаралась на славу, полный жбан в беднягу влила.
Врывается в гальюн. Народ немного расступается. Майор с выпученными глазищами дергает первую кабинку. Оттуда: «Занято!» Дергает вторую – эффект аналогичный. Выпучивается еще больше, и его сильно кривит на рожу.
– Ы-ы-ы!!! – он принимает характерную взлетную позу, держась одновременно за холеное пузо и за место, где форсаж.
Кабинки хранят ледяное молчание. Как, впрочем, и зрители, хотя их уже прет вовсю.
– М-м-м!… – майору с трудом дается непривычное доселе слово «мужики». – У меня ж!… это!… клиззззьма!
– Везет, приятель! – это летун из крайней кабинки, завистливо так. – А вот у нас, блин, – наоборот…
И Владлен тоже старательно кряхтит. Высокорафинированный майор беспомощно оглядывается вокруг. А что вокруг – безмятежные рожи с бычками. У него уже булькает. Ну что, ЧТО ДЕЛАТЬ?!?!?!
– Ну вон же раковина, – участливо бросает кто-то.
Нет! НЕ-ЕТ!!! В раковину, в умывальник, при зрителях – как же это? Воспитание не пускает… А куда деваться? Взвыл, еще взвыл… О, САНТА РОЗАЛИЯ!… страдая… и полез, кряхтя… Тррррррраххх-буллллль!!! – вылетело, забрызгало белоснежный фаянс, зажурчало… ох!… легко… сполз на кафель сконфуженно… не глядя ни на кого, попку сполоснул, напялил штаны и – бочком, бочком – на выход… народ посторонился вежливо… пли-из!
Вечером к майору в палату жена приволокла пива, портвейна и закуски. Позвонил, наверно.
– Ну, что… это… м-мужики… у меня вот тут колода новая есть… в трыньку играет кто-нить?
HOMO SAPIENS
– Хоменко! Ну-ка. Зайдите сюда. Почему у вас ЭО не проверено?
– Как это – не проверено?
– Потому что не проверено. Вы его проверяли?
– Я?
– Да.
– Ну, проверял.
– А почему оно не проверено?
– А почему оно – «не проверено»?
– Потому что не проверено! Или вы хотите сказать, что оно проверено?
– Ну… почему ж не проверено…
– Потому что в формуляре написано одно, в графике – другое, а на бирке – третье! Вы его проверяли?
– Так точно.
– Что – «так точно»?
– Проверял.
– Так почему же оно не проверено?
– Как – «не проверено»?
– А что же, по-вашему, оно проверено?
– Так точно…
– Где же оно проверено, если в графике проверок не отмечено, в формуляре конь не валялся, а на бирке – прошлый год! Как вы его проверяли?
– Как положено…
– А как положено?
– Ну…
– Что – «ну»? Где написано, как проверять, знаете?
– Ну… знаю.
– Проверяли?
– Так точно…
– А почему ж оно тогда не проверено?
– Как – «не проверено»?
– Лейтенант Хоменко!!!
– Я.
– Вы ЭО проверяли?
– Я?
– Вы, вы!
– Так точно…
– И что?
– Что?
– Вы три дня там торчали…
– Там?
– …что вы там делали?!
– Проверял… ЭО… а что?
– А то, что оно не проверено!!!
– Как это – «не проверено»?
– А так это – не проверено! Почему меня комиссия носом… потом раком!
– Товарищ капитан-лейтенант…
– Не надо мне!!! Вы мне скажите, почему!
– Что – «почему»?
– Почему ЭО не проверено!
– Ну почему же так прямо – «не проверено». Я…
– Что – «я»?! «Я, я!»… Головка!… от торпеды! Вы ЭО проверяли?
– ЭО?
– Ну а что же еще?! Ёш твою двадцать! Проверяли?!!
– Так точно.
– Вы там три дня сидели!
– Так точно.
– В графике исправляли?
– В графике?
– Хоменко!…
– В графике – исправлял.
– Сам знаю! Запись в формуляре сделали?
– В формуляре?
– Вы что, вы меня…
– Сделал…
– А где она, эта запись?! Где?! Нет записи – значит, не проверено! На бирке…
– А что – «на бирке»?
– На бирке, ёш твою медь! Прошлый год!! И комиссия!… раком!… меня!… «не про-ве-ре-но»!
– Не, ну почему ж так сразу – «не проверено»…
– По кочану, мля!!! Хоменко, вы что, издеваетесь?!
– (изумленно) Я??
– (истерично) Вы!! Вы!!!
– Над кем?
– Надо мной!
– Никак нет.
– (из последних сил) Тогда доложите мне: как; вы; проверяли; ЭО.
– У меня все ЭО проверено…
– Молчать!!! Я вас не спрашиваю, проверено или не проверено, я вас спрашиваю – вы его проверяли?!!
– Кого?
– ЭО!!!
– Так точно…
– А бирка?!! Бирка???!!!
– А что – «бирка»?
– А то!!! На бирке нет, в формуляре нет, пломба на ящике с прошлого года висит! Значит – что? – не проверяли!!!