— Кру-у-у-гом!
Задержавшийся на перевороте дольше пяти секунд сменял дежурного. На Новый год нарушители не оставались без внимания, помогая личному составу гарнизона в уговаривании прибыть известных всему миру сказочных героев:
— Товарищ, Дед Мороз! Уважаемая Снегурочка! Товарищ, Баба Яга, придите к нам!..
Закавказский авиационный гарнизон все напряженнее держал нюх по ветру. Из Тбилиси, находящегося в 15 км от КПП, тянуло тревожным запахом. Привычные в здешних краях радушие и долгая сердечная говорливость пугающе исчезали на глазах. Первое настоящее знакомство с грузинской столицей у Виктора произошло несколько лет назад в метро. Тогда пожилой грузин сразу уступил смутившейся будущей маме, его жене, место:
— Садысь, дочка, садысь.
И долго смотрел на нее отцовскими глазами. Подобные отношения стали куда-то деваться. Это неприятно настораживало. В это не верилось, и этого не хотелось.
В городе стал проявляться сумгаитский и карабахский почерк. Виктор, вернувшийся с дневного патрулирования из Тбилиси, нервно ковырял вилкой штатную офицерскую яичницу. Он не верил тому, что видел весь день. Плакаты: "СССР — тюрьма народов" и "Русские, вон из Грузии" часто сменялись митинговыми криками партий национальной независимости Грузии, требовавших "выставить счет русско-советской империи, продолжающей ныне курс великодержавного шовинизма Романовых". Какой счет? Кому? От кого они все защищаются? Партий на глазах становилось больше, чем полков. Все, как один, вместе со всеми требованиями взахлеб доказывали, что "офицер — имя отвратительное". Мухи злились на арбуз, что не лезет в брюхо — все хотели накомандоваться всласть. С 4 апреля стало еще хуже. Перед Домом Правительства стали проходить непрекращающиеся митинги. 5-го апреля группа молодежи объявила голодовку. Виктор видел: работал все тот же сценарий — Сумгаит-Карабах-Кировабад... Шло единое кровавое обращение беды в природе. "Как пес возвращается на блевотину свою, так глупый повторяет глупость свою".
8 апреля. 9.00. К Дому Правительства начали прибывать группы людей, колоннами подходить ученики средних и старших классов общеобразовательных школ вместе с педагогами. Все пришли за полной независимостью. Здесь и сейчас.
Если что — национальное неповиновение. 13-15-летние мальчишки и девчонки, шмыгая носами и ежась от холодного ветра, хотели только этого. Не то прольют кровь. Ораторы, чтобы они не передумали на фоне всеобщего гвалта, нервничали, торопя их, в случае чего, немедленно умереть. "Триста арагвинцев", еще теснее прижавшись друг к другу, не знали, что именно им следует делать в первую очередь. Древняя святая Мцхета неодобрительно посматривала на всех. Каждый стоял в очереди "за свободой", ревниво следя, чтобы его не обманули и ему не досталось меньше всех.
8 апреля. 16 часов. У того же дома начали орать "Зиг хайль!". Два боевых брата, Егоров и Кантария, грозно смотрели вниз на происходящее с Рейхстага, стоя у Знамени Победы. Там, внизу, бесстыжая девка-политика "сняла покров, подняла подол... была видна нагота и стыд ее..."
9 апреля. 3.00. Начальник Тбилисского УВД подполковник Гвенцадзе через громкоговорящую связь предупредил, что в случае продолжения митинга последний будет пресечен силами войск. От микрофона он отошел уже "предателем и изменником" народа. Было проигнорировано и молитвенное обращение Святейшего и Блаженнейшего Католикоса, Патриарха Всея Грузии Илии II, призывавшего образумиться. Да, Ваше Святейшество, истинно, самая массовая секта, которую создал дьявол — это КПСС, при которой "без Бога нация — толпа. При любом правителе на троне". И пошло все Крест на Крест.
Опять русский Иван, как дурак, был поруган и заплеван. "В первых рядах митингующих, — писала одна из газет, — стояли специально сформированные отряды физически крепких мужчин и спортсменов, владеющих приемами борьбы. Митингующие применяли при сопротивлении от надвигающихся солдат заранее приготовленные металлические стержни, камни, бутылки, деревянные тараны, пики, ножи, обрезки металлических труб, самодельные взрывные и зажигательные устройства".